Немного женатый
Шрифт:
Вот и наступила эта минута. Но конечно, она знала об этом с самого начала, и только одно смущало ее: завтра ее боль при расставании будет невыносимой. Но было уже поздно.
– Нет, я хочу этого, – сказала она.
Эйдан вздохнул и еще раз поцеловал ее, поднял на руки и вынес из воды на берег.
– Бр-р! – Ева побежала за полотенцами. Он пошел за ней.
Оп никогда не знал любви. Он был близок со многими женщинами, это была потребность, но не любовь. Кое-кто из них ему даже нравился. Но любви не было.
Ему стало страшно.
Эйдан никогда никому не отдавал всего себя. Никогда.
Ему было страшно.
А что, если он предложит Еве бескорыстный дар: всего себя и свою любовь? Не смутит ли ее это, а может, даже причинит страдания? Ведь любовь не предусмотрена заключенной ими сделкой. Как и многое другое, случившееся после их свадьбы. Днем, перед тем как поспешно его покинуть, Ева посмотрела со слезами на глазах. Эйдан прекрасно помнил свои слова, сказанные перед ее уходом.
«Все равно меня здесь не будет».
Эти слова ее расстроили.
Он опустился рядом с Евой на плед, обнял и прижал к себе. После купания им было холодно, но она ответила ему горячим поцелуем. От соприкосновения их тела мгновенно охватило жаром. Он понял, что и Ева страстно хочет его и что любовные ласки сейчас излишни.
– Ева! – прошептал он, стараясь упираться руками о землю, чтобы не придавить ее.
– Иди ко мне, – тоже шепотом сказала она. – Иди ко мне, Эйдан! Скорее!
Он с благодарностью подчинился ей. Ее горячее, пылающее страстью тело почти лишало его самообладания.
– Не спеши, – шептал он. – Давай подождем немного. Пусть это будет любовь. Расслабься, если можешь.
Они лежали в густой тени деревьев, и хотя его глаза привыкли к темноте, он не мог видеть ее лица: оно было слишком близко от его глаз. Но Эйдан почувствовал, что она поняла его и затихла.
Не теряя самообладания, он вкладывал в ласки всю свою нежность, отдавал ей всего себя. Прислушиваясь к глубокому мощному всепоглощающему чувству, которое загдушало обычную физиологическую потребность, он сознавал, что может доставить ей наслаждение и удовлетворение.
Он отдавал Еве свою любовь. Он впитывал ощущение ее шелковистой кожи, запах ее волос, все ее существо, ее жаждавшее его тело, ее дыхание и тихие стоны, доносившиеся из глубины ее груди. Он не видел ее лица, но это была Ева, его сердце, его душа и его любовь.
Он очень хорошо сознавал, что в эту минуту он отдает ей все – свою честь, чувства, самого себя.
– Ева! – прижимаясь губами к ее губам, повторял он, – моя любовь! Моя драгоценная любовь! Я люблю тебя. На всю жизнь! Навечно! Сегодня я отдаю тебе свою любовь.
Какой-то звук вырвался из ее горла.
Но Эйдан испугался, что она заговорит. Он боялся слов. Он целовал ее, проникая языком в ее раскрытый рот. Он оторвался от ее губ, только почувствовав, как сжимается
Эйдан приподнялся и, обнимая Еву одной рукой, другой взял второй плед и укрыл их обоих. Ева вздохнула, положила голову ему на плечо и прижалась к нему.
Через несколько минут они пришли в себя. Эйдан подумал, что она теперь уснет.
Но Ева прошептала:
– Посмотри на звезды! Никогда еще они не были такими яркими.
Эйдан посмотрел на небо и провел рукой по ее еще влажным волосам.
– Ева, – сказал он, – прости меня за Денсона. Мне очень жаль. Но…
– Не надо, я действительно любила его, Эйдан. Или, вернее, я была влюблена в него. Но он оказался не таким, как я думала. Может быть, я бы никогда не узнала о его главном недостатке, если бы мы поженились, но полагаю, что это все равно бы случилось. Он не тот человек, которого я могла бы любить всю жизнь.
Эйдану не удалось произнести заранее подготовленную речь. Но он постарался поддержать разговор.
– А кого ты могла бы любить всю жизнь? – спросил он.
Ева помолчала. Он догадался, что она обдумывает ответ.
– Доброго человека. Когда мы молоды и глупы, мы не сознаем, как важна доброта в любви. Вероятно, это самое важное. И еще. Я полюбила бы благородного мужчину. Всегда поступающего правильно, чего бы это ни стоило.
У Эйдана упало сердце от ее слов.
– И сильного, – продолжала Ева. – Достаточно сильного, чтобы быть чувствительным, не бояться рисковать, быть честным, даже когда над честностью смеются или не ставят ее ни в грош. И такого, кто стал бы для меня центром вселенной, даже не зная, хочу ли я, чтобы он так же относился ко мне. Достаточно глупого и смелого, чтобы сказать, что любит меня, даже если я скрываю, что тоже люблю его.
– Ева! – воскликнул Эйдан.
– Он должен быть высоким, широкоплечим, смуглым и с орлиным носом. И должен все время хмуриться, притворяясь грубым и бесчувственным, но иногда своей улыбкой должен согревать мне душу и освещать мою жизнь.
Боже правый!
– Этот человек – ты, – закончила она. – Больше никто мне не подходит. И это замечательно, принимая во внимание, что я – твоя жена. И ты не должен бояться, что я буду тебе неверна, Эйдан, даже если ты завтра уедешь и никогда не вернешься.
Он уткнулся лицом в ее плечо, вздохнул и проглотил сжавший его горло комок.
– Ты сказал то, что и вправду чувствуешь? – спросила Ева. – Или это говорила твоя страсть? Ты именно это хотел мне сказать?
– Да, – прошептал он, касаясь губами ее уха.
– Ты оказался смелее, чем я, мой могучий дорогой воин. Я не смела и рта открыть. Я боялась твоего осуждения или жалости. Но мое сердце принадлежит тебе. Я так сильно тебя люблю, что это причиняет мне боль. Эйдан, не будь детей, я пошла бы за тобой куда угодно и не оставляла бы тебя до конца своей жизни. Но я не могу. Прежде всего я должна думать о детях. Но я буду писать тебе каждый день. У тебя всегда будет дом, в котором ты сможешь проводить отпуск. Я…