Шрифт:
Пролог
3 апреля 2016 года, 18.05
г. Санкт-Петербург
Виски оказался абсолютно безвкусным. Вода из-под крана – и та имеет более выраженный вкус и аромат, чем карамельно-коричневый напиток в его стакане. Лев взял бутылку в руки, проверяя этикетку. Нет, все тот же любимый «Гленфиддик» пятнадцатилетней выдержки, который он пил последние несколько лет. Больше шести тысяч рублей за бутылку, между прочим. И где обещанные оттенки специй и шоколада? Всегда были, а сегодня вдруг испарились.
Лев с раздражением отставил стакан в сторону и взял другой, плеснул новую порцию. На этот раз лед кидать не стал, чтобы не разбавлять алкоголь. Может, правду говорят, что такой виски пьют безо льда? Он привык как-то по-плебейски… Но и это не помогло: виски по-прежнему оставался безвкусным. Тогда Лев сделал то, чего никогда себе не позволял: налил в стакан колу. Пригубил – вкуса нет.
– Юля! – крикнул он, оттолкнув стакан. Тот поехал по тяжелому дубовому столу, расплескивая жидкость, и едва успел остановиться на самом краю.
За дверью послышалось цоканье каблуков по паркету. Жена Льва, Юлия, несмотря на свои сорок два года, даже по дому предпочитала ходить в туфлях на шпильках. Льву импонировало то, что Юля не позволяет себе ходить в халате и тапочках, всегда и везде поддерживая образ жены успешного бизнесмена, но сегодня почему-то раздражало. Возможно, потому что, как и виски, казалось наигранным и ненастоящим.
Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге показалась стройная блондинка с тонкой талией и высокой грудью. И все это тоже было ненастоящим. Юля любила есть много и вкусно, никакой спортзал не спасал от лишних килограммов, а потому на ее счету было уже три или четыре липосакции, Лев не помнил точно. В грудь тоже пару лет назад вкачали, наверное, по литру силикона, потому что после рождения Вовки, младшего сына, от них остались одни висячие собачьи уши, а не приличные сиськи. Ресницы – искусственные, брови – нарисованные, волосы – крашеные. Ничего в этой женщине нет настоящего, и сегодня это злило.
– Ты меня звал? – поинтересовалась Юля.
Лев раздраженно выдохнул и указал на бутылку:
– Откуда этот виски?
Юля непонимающе посмотрела на бутылку, потом снова на мужа:
– Ты же сам покупал.
Лев разозлился. Не может быть! Он всегда покупал алкоголь в одном проверенном месте, продавцы знали его, не стали бы подсовывать фальсифицированный товар. Значит, бутылку подменили уже здесь, дома. Кто-то из этих его нахлебников! Юля, сын Вовка, дочь Анжелика. Или приходящая прислуга. Кто-то из них, точно.
– Забери, – велел он. – И найди того, кто в моем доме смеет у меня же воровать! Бутылку подменили, это не настоящий «Гленфиддик».
Юля все еще ничего не понимала, но решила зайти с другой стороны. У мужа в последнее время часто портилось настроение, то ли дела в бизнесе шли не очень, то ли кризис среднего возраста подкрался незаметно, но она уже научилась сглаживать острые углы.
– Левушка, с чего ты взял, что его подменили? – мягко поинтересовалась она, и этот наигранный тон окончательно вывел Льва из себя.
– Потому что он на вкус как вода! – заорал он, схватил бутылку и швырнул ее в стену. Осколки разлетелись в стороны, смешиваясь с карамельными каплями.
Юля вздрогнула, торопливо приблизилась к столу и
– Да нормальный виски, – пробормотала она.
– Пошла вон! – выкрикнул Лев.
– Псих! – не осталась в долгу Юля.
Бросила стакан на стол, гордо вскинула подбородок и, развернувшись на каблуках, вышла из кабинета. Лев откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
«Кукла», – прошептал над самым его ухом невидимый голос. На этот раз Льву удалось даже не вздрогнуть.
Этот голос он начал слышать несколько дней назад. Словно кто-то стоял прямо за его спиной и нашептывал. Пытался разглядеть кого-то в зеркале, но то ничего не отражало. Поначалу Лев решил, что это все стресс, времена настали нервные, напряженные, но с каждым днем убеждался, что дело не в нем. И хоть иногда голос казался ему похожим на его собственный, он как будто жил своей жизнью, иногда отпуская едкие и грязные комментарии. Именно голос научил Льва видеть то, чего тот раньше не замечал.
Надолго одного его не оставили. Не успел он смириться с отсутствием нормального виски и решить немного поработать, как в дверь поскреблись. Наверняка Анжелика своими заостренными наращенными ноготками.
Так и оказалось. Стоило Льву отозваться, как на пороге показалась дочь. Анжелика была копией матери. Нет, не в первоначальной внешности, а в своей нынешней искусственности. Те же ненастоящие ресницы, нарисованные губы. Правда, возраст еще не требовал откачивать жир, с лишними килограммами вполне справлялись фитнес и принципы правильного питания, а в груди не было силикона, зато он уже был в губах. И на лице семь слоев штукатурки. Льву как-то довелось наблюдать, как дочь красится. Так вот слоев штукатурки действительно было семь. Семь, Карл! Это не считая туши для ресниц и помады. Только то, что наносилось на кожу лица. Где же тут взяться естественности? Что хочешь, то и нарисуешь. Надо тебе – будешь хоть на Анджелину Джоли похожа.
«Опять денег просить будет, кукла разрисованная», – проворчал голос рядом, и Лев был с ним согласен. Дочь заглядывает к нему лишь затем, чтобы попросить денег на очередную игрушку, придающую ей искусственный статус среди таких же искусственных подружек. Хоть бы раз поинтересовалась, как у него дела. Хоть бы раз спросила, как он себя чувствует, в конце концов! Проявляет заботу и любовь лишь тогда, когда ей что-то нужно, а потому и любовь эта такая же ненастоящая, как и сама Анжелика.
– Чего тебе? – не стараясь быть вежливым, проворчал Лев.
– Пап, а дай мне ключи от своей машины, – попросила дочь.
– Свою возьми.
– Ну па-а-ап, – надула искусственные губы Анжелика. – Я же к Мирке на день рождения еду, на «Опеле» как-то несолидно, лучше «Порше».
– «Порше» не твой, а мой, – напомнил Лев, снова начиная раздражаться, как тогда, с Юлей. – Какой смысл тебе создавать иллюзию, что ты – его владелица, если это неправда?
Анжелика хлопнула слишком густыми ресницами, не сразу понимая, что он имеет в виду.
– Ну это же к Мирке… – заканючила она.