Шрифт:
Альтернативная история. Планы гитлеровской Германии осуществились. Третий Рейх победил. Европа раздавлена, Советский Союз уничтожен, Англия превращена в пустошь, где черный ветер гонит облака радиоактивного пепла. Действие романа развивается на Урале, колонизированном и служащим плацдармом для последнего броска на восток. Местное население онемечено, разобщено, лишено прав, языка, истории и культуры.
Ненависть
Иван Белов
Глава 1
На рассвете центральные кварталы окружили солдаты в черной форме СС. Пришлось два часа торчать, любуясь спектаклем. Эсэсовцы орали на зевак, распугивали ранних прохожих, бряцали оружием, всем видом корча из себя хозяев этого города. Обыскали несколько
Подъемник мусоровоза привычно загудел, переворачивая контейнер в кузов. Начало мая великолепно: солнышко пригревало, птички чирикали, рабочий день спорился. Немецкий Урал в это время года наиболее приятен для проживания. Впереди жаркое, насмешливо короткое лето, позволяющее перевести дух перед суровой, убийственной, кажущейся бесконечной зимой, когда пар от дыхания примерзает на морде, а снега наметает выше первого этажа. Рудольф невольно передернулся, вспомнив как в минувшем феврале замерзли бойцы охранного батальона. Патрулировали на снегоходе и заблудились в пургу. Нашли их неделю назад. Вернее то немногое что осталось: оружие, обрывки обмундирования, личные вещи. Лесное зверье даже косточки растащило, брр. Проклятое место.
Последний контейнер опустошился и Руди затанцевал вокруг мусорки с метлой и лопатой, насвистывая привязавшийся мотив модной песенки. Время двенадцати нет, а основная работа закончена, осталось заехать в Маленькую Баварию, элитный район городка. Там проблем с мусором не бывает, всегда кристальная чистота. Это здесь, в рабочих кварталах, нет, нет, да кто-нибудь умудрится вывернуть ведро мимо бака, дело плёвое для местных обитателей далеких от чистоты крови и расы. А Маленькая Бавария район исключительно для граждан Рейха, а чтобы стать гражданином надо родиться немцем или заслужить это высокое звание тяжелым трудом на благо Германии. Иного выхода нет.
Рудольф прыгнул за руль и тяжелый МАН плавно тронулся с места. На идеально прямых улицах, утопающих в зелени, ни души, все на работе, Рейх не поощряет безделье, за подобные фокусы в кутузку сажают, в компанию таких же неудачников и мышей. Большинство населения Эккенталя, а это без малого десять тысяч человек, горбатятся на местном медеплавильном комбинате, пыхтящим горьким дымом в тридцати километрах от города. Две трети из них наемные рабочие со всех концов Рейха, приехавшие в погоне за большими деньгами и льготами. Работают в зауралье вахтовым методом, так экономически выгоднее, чем создавать огромные города с раздутой инфраструктурой. Сколько народа сменилось за эти годы? Кратковременные знакомства, друзья на сезон, сотни лиц стершихся из памяти. Крикливые турки, гостеприимные хорваты, спокойные прибалты, хвастливые, склочные поляки. Однажды, года два назад приезжали даже испанцы, веселые, чернявые ребята, вечно бренчащие на гитарах. А как они играли в футбол! Надолго, правда, не задержались, чуть осень укусила за носы легким морозцем, расторгли контракт и погрузились на поезд, клятвенно обещая вернуться. Обманули конечно. Остальная треть жителей Эккенталя - унтертаны, такие как сам Рудольф, потомки диких племен, населявших эту суровую землю до прихода третьего рейха. Не граждане, второй сорт. Подданные, с массой обязанностей и минимумом прав. Скамейки для унтертанов, автобусы для унтертанов, магазины для унтертанов. Не вздумай перепутать, знай свое место. Не нравится, выметайся. Немцы, пришедшие в середине прошлого века на эти первобытные территории, построили города, разведали полезные ископаемые, проложили дороги сквозь бескрайние леса, болота и вечную мерзлоту. Немцы великодушно позволили местным аборигенам жить рядом с собой, и выбирать между европейскими ценностями и азиатской безнравственностью. Аборигенов и сейчас достаточно в окрестной тайге, те, кто поумнее пришли работать на Рейх, а остальные, закоренелые в варварстве и дикости продолжали жить по-звериному. Их просто не замечают, Германия не может быть одинаково благосклонна ко всем. Тем более большинство коренного населения – унтерменши, неполноценные, гремучая смесь рас и народов,
Штольке с тоской посмотрел на внешнюю сторону левой кисти. На стыке большого и указательного, под кожей, топорщился небольшой бугорок. Вот она злосчастная метка, клеймо отделяющее его от заветной мечты. Чип идентификации, заменяющий паспорт, страховку и медицинскую карту. Вся информация на владельца: где, с кем, сколько раз. Удобная штука. Особенно для полиции и СД. Одно касание сканера и ты вскрыт подопытным кроликом на операционном столе. Чип старый, из первых серий, свободно блуждает под кожей в радиусе сантиметрового круга и нещадно зудит. Сейчас ставят совсем незаметные, размером с рисовое зерно. Один укол и свободен. Однажды, придет время, и чип будет перекодирован, открыв Рудольфу дверь в новую, счастливую жизнь гражданина великой Германии. Эту клятву он дал себе в детстве, наблюдая как из шикарных «Мерседесов», выходят офицеры, и исчезают в дверях ослепительно сияющих ресторанов, окруженные самыми шикарными дамами по эту сторону Уральских гор. Рудольф зубами выгрызет себе эту красивую жизнь. Жалкое звание унтертана не для него!
Мусоровоз скрипнул подвеской и замер на светофоре в окружении однотипных, простеньких общежитий. Внутри множество комнат. Общая кухня, общий душ, общий сортир. Простой принцип: проснулся, ушел на работу, вернулся, завалился спать. Утром все начинается вновь, пока не истечет время контракта. Условия спартанские, но Рудольф и ему подобные не имеют и этого. Унтертаны живут в общих казармах и выполняют самую грязную и низкооплачиваемую работу: мусорщики, уборщики, грузчики, слуги. Койка, тумбочка, матрас, одеяло. Семейным дают махонькие квартирки, хочешь улучшения жилищных условий – женись и рожай, Рейху нужны солдаты, маленькие, белокурые бестии. Штольке передернулся, ну уж нет, пока не будет гражданства он не станет обрекать своих детей на жизнь, которой живет. Его дети будут немцами, пусть не по крови, но по духу и паспорту, папочка позаботится. Никаких казарм для унтертанов, школ для унтертанов, больниц для унтертанов, все только по высшему классу.
Грузовик миновал парк, проехал КПП с охраной и оказался в святая святых, Маленькой Баварии, районе аккуратных двухэтажных коттеджей, ажурных заборчиков, благоухающих цветников и тенистых аллей. Здесь всегда испытываешь благоговейный ужас. Здесь живут немцы. Рудольф незаметно для себя выпрямил спину. Надо равняться. Скоро, очень скоро ты будешь одним из них. Ну почти…
В отличие от основной части Эккенталя, вымирающей на буднях, Маленькая Бавария кипела жизнью: прогуливались мамы с колясками, щелкали ножницами садовники, суетилась прислуга, в открытое окно мусоровоза потекли одуряющие ароматы кофе и свежего, хрустящего хлеба. Здесь живут избранные: инженеры, квалифицированные рабочие, военные, врачи, заводское начальство и их семьи. Немцы так же работают вахтой, многие до самой пенсии, но потом всегда уезжают в Германию. Рудольф не знал ни одного случая, чтобы немец остался в городе навсегда. Понять их несложно, придет время, и он сам уедет отсюда, подальше из этого ужасного, промерзшего края со слякотным, противным межсезоньем, куцым летом и тучами комарья. Уедет в Европу, далекую, манящую и прекрасную, виденную лишь в книгах и на экране телевизора.
Он свернул в переулок и принялся за работу. Четыре контейнера: бумага, пластик, стекло, пищевые отходы, за два года на этой должности, еще ни разу не видел, чтобы кто–то перепутал. Знаменитая немецкая аккуратность. Рудольф поздоровался с проходящей мимо немкой, стараясь не пялиться на огромную, мягкую грудь:
– Добрый день, фрау Марта!
– Здравствуй, Рудольф, – улыбнулась женщина. – Как дела?
– Хорошо фрау Марта, спасибо фрау Марта! – Рудольф едва не запрыгал от радости. – Работаю!
– Похвально Рудольф, ты большой молодец, я всегда ставлю тебя в пример своим обормотам, – одобрила немка и назидательно сказала пухлому мальчику лет десяти, нетерпеливо переминающемуся рядом. – Бери пример с Рудольфа, Пауль.
– От него помойкой воняет, – скорчил брезгливую физиономию Пауль. – Фу, гадость какая, мама, не разговаривай с ним, – и потянул женщину прочь.
– Пауль, немедленно извинись!
– Вот еще, папа говорит унтертаны животные, а мне, ведь, не придёт в голову извиняться перед собакой.