Неоцен настоящий. 10 миллионов лет спустя
Шрифт:
большой в истории растительного мира устойчивостью получившихся
жизненных форм во всех широтах степи из сушильной травы с её
околоводными потомками вместе, терновые леса и кусты, а также леса из
ежевики и боярышника будут похожими друг на друга и отличаться лишь
малым числом деталей!
Кстати говоря, отдельный мутировавший вид сушильной травы, темновой пырей (Elytrigia repens noctis) смог сделать
то, что не смог до него ни один вид растений Земли.
кислой среде и трансформация кислородоотнимающего комплекса привела к
тому, что ему больше не нужен свет для метаболизма. Водород для реакции с
NADP — собственно, для чего нужен свет при фотосинтезе, для поставки
водорода из расщеплённой кислородоотнимающим комплексом воды этому
веществу! — он сам может извлекать просто из кислых вод, что позволило
ему вообще обходиться без света как такового. Кислые водные источники по
берегам сразу же заросли темновым пыреем полностью, а далее он смог
проникнуть под землю. В пещеры и на берега подземных рек, формируя там
кое-какой грунт, что позволяет жить там и некоторым представителям более
богатой, чем ранее до этого, фауне! Тем более, что в пещерах благодаря
хемосинтезу там уровень углекислоты так же низок, как на поверхности,
чего никогда за всю историю Земли не было, что позволило расти и жить
там некоторым представителям адаптировавшейся к тьме подземелий степной
фауны, привычной к сушильной траве и её потомкам.
Так были захвачены и подземные территории, один из последних рубежей жизни. Новые
ниши, они же в итоге — дитя новых сред обитания.
Такова флора неоцена в общих чертах.
Глава 5. Описание основной фауны неоцена.
В мире, густо заселённом самыми разнообразными формами жизни, большое
значение для живых существ приобретают самые разные формы
сотрудничества: от откровенного паразитизма до взаимовыгодного симбиоза.
И все они направлены на одну цель: помочь выжить в сложном и изменчивом
мире. Такие связи развивают не только животные, но и растения.
Павел Волков. Путешествие в Неоцен.
В этой главе коснёмся, наконец, того предмета, ради которого многие
читают жанр спекулятивной биологии и читал сам автор. Фауна! Животинки и
красавицы! Они самые.
Здесь сказать можно многое, очень многое. Поскольку антропоценовое вымирание было отличным от предыдущих, то и
сходство фауны до и после вымирания в данном случае будет — по отношению
ко всем предыдущим массовым вымираниям — очень малым.
Во-первых, упомянем в самый последний раз редкие виды. Во многих произведениях они
почему-то восстанавливаются в числе до состояния видов со стандартным
ареалом, чем заменяют собой более «частые» виды и переживают
диверсификацию на много новых видов и семейств. Этого никогда не было и
не будет, поскольку все без исключения редкие виды на Земле уже потеряли
свой ареал и были вытеснены на задворки более приспособленными видами.
Это сейчас всякие гинкго и гаттерии представлены единственными
эндемичными видами в своём семействе, а до того были распространены по
миру и были крайне разнообразны. То же мы можем сказать и скажем про все
без исключения виды-эндемики и реликты, что часто — одно и то же!
Итак, что же осталось после вымирания вида «человек разумный " на суше и в
воде? С одной стороны, всё крупнее воробья и мыши вымерло безвозвратно,
но большие виды — менее 1 процента видовой доли от общего числа фауны.
Тут у людей срабатывает предрассудок, что крупных видов и их семейств
намного больше, чем мелких. Это никогда не соответствовало истине. Как
ни удивительно, но земная жизнь практически вся уцелела в неоцене за
вычетом некоторых значимых ныне видов и семейств.
Вымерли крупные виды, потому некоторые мелкие, как это всегда бывает в таком случае,
легко смогли занять их место. Пример такого удачливого отряда — грызуны
(Rodenta). Да-да, те самые, а именно мышевидные мелкие грызуны. Когда
все настоящие деревья были уничтожены людьми на дрова со всё более
упрощающимися деталями быта целиком и полностью, густые колючие
кустарники, занявшие их место непроходимыми без серьёзной брони чащами,
стали выжившим укрытием, где они и размножились необычайно. Скоро
появилось первоначально огромное по числу видов семейство кустарниковых
мышей (Venatimurinaceae). Они или мало, плодились обильно и питались
обильными плодами кустарников и насекомыми, тоже охочими до таких мест.
Поэтому не покидали кустарниковые чащи довольно долго. Там они легко
вытеснили, раз и навсегда, своего древнего конкурента в данной
экологической нише — землеройковых и ряд их потомков. Когда они, всё же,
вышли из зарослей, без конкурентов и опасных хищников на равнинах из