Неополимая Купина (Стихи о войне и революции)
Шрифт:
Отчего за Чумной, по дороге к свалкам Брошен скомканный кружевной платок? Зачем уронен клочок бумаги? Перчатка, нательный крестик, чулок?
Чье имя написано карандашом на камне? Что нацарапано гвоздем на стене? Чей голос грубо оборвал команду? Почему так сразу стихли шаги?
Что хлестнуло во мраке так резко и четко? Что делали торопливо и молча потом? Зачем, уходя, затянули песню? Кто стонал так долго, а после стих?
Чье ухо вслушивалось в шорохи ночи? Кто бежал, оставляя кровавый след? Кто стучался и бился в ворота и ставни? Раскрылась ли чья-нибудь дверь
Отчего пред рассветом к исходу ночи Причитает ветер за Карантином: -- "Носят ведрами спелые грозды, Валят ягоды в глубокий ров.
Аx, не грозды носят -- юношей гонят К черному точилу, давят вино, Пулеметом дробят их кости и кольем Протыкают яму до самого дна.
Уж до края полно давило кровью, Зачервленели терновник и полынь кругом. Прохватит морозом свежие грозды, Зажелтеет плоть, заиндевеют волоса".
Кто у часовни Ильи-Пророка На рассвете плачет, закрывая лицо? Кого отгоняют прикладами солдаты: -- "Не реви -- собакам собачья смерть!"
А она не уходит, а всё плачет и плачет И отвечает солдату, глядя в глаза: -- "Разве я плачу о тех, кто умер? Плачу о тех, кому долго жить..."
18 июня 1921 Коктебель
ТЕРРОР
Собирались на работу ночью. Читали Донесенья, справки, дела. Торопливо подписывали приговоры. Зевали. Пили вино.
С утра раздавали солдатам водку. Вечером при свече Выкликали по спискам мужчин, женщин. Сгоняли на темный двор.
Снимали с них обувь, белье, платье. Связывали в тюки. Грузили на подводу. Увозили. Делили кольца, часы.
Ночью гнали разутых, голых 1000
По оледенелым камням, Под северо-восточным ветром За город в пустыри.
Загоняли прикладами на край обрыва. Освещали ручным фонарем. Полминуты работали пулеметы. Доканчивали штыком.
Еще недобитых валили в яму. Торопливо засыпали землей. А потом с широкою русскою песней Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам Жены, матери, псы. Разрывали землю. Грызлись за кости. Целовали милую плоть.
26 апреля 1921 Симферополь
КРАСНАЯ ПАСХА
Зимою вдоль дорог валялись трупы Людей и лошадей. И стаи псов Въедались им в живот и рвали мясо. Восточный ветер выл в разбитых окнах. А по ночам стучали пулеметы, Свистя, как бич, по мясу обнаженных Мужских и женских тел. Весна пришла Зловещая, голодная, больная. Глядело солнце в мир незрячим оком. Из сжатых чресл рождались недоноски Безрукие, безглазые... Не грязь, А сукровица поползла по скатам. Под талым снегом обнажались кости. Подснежники мерцали точно свечи. Фиалки пахли гнилью. Ландыш -- тленьем. Стволы дерев, обглоданных конями Голодными, торчали непристойно, Как ноги трупов. Листья и трава Казались красными. А зелень злаков Была опалена огнем и гноем. Лицо природы искажалось гневом И ужасом. А души вырванных Насильственно из жизни вились в ветре, Носились по дорогам в пыльных вихрях, Безумили живых могильным хмелем Неизжитых страстей, неутоленной жизни, Плодили мщенье, панику, заразу...
Зима в тот год была Страстной неделей, И красный май сплелся с кровавой Пасхой, Но в ту весну Христос не воскресал.
21 апреля 1921 Симферополь
ТЕРМИНОЛОГИЯ
"Брали
29 апреля 1921 Симферополь
ГОЛОД
Хлеб от земли, а голод от людей: Засеяли расстрелянными -- всходы Могильными крестами проросли: Земля иных побегов не взрастила. Снедь прятали, скупали, отымали, Налоги брали хлебом, отбирали Домашний скот, посевное зерно: Крестьяне сеять выезжали ночью.
Голодные и поползни червями По осени вдоль улиц поползли. Толпа на хлеб палилась по базарам. Вора валили на землю и били Ногами по лицу. А он краюху, В грязь пряча голову, старался заглотнуть. Как в воробьев, стреляли по мальчишкам, Сбиравшим просыпь зерен на путях, И угличские отроки валялись С орешками в окоченелой горстке.
Землю тошнило трупами, -- лежали На улицах, смердели у мертвецких, В разверстых ямах гнили на кладбищах. В оврагах и по свалкам костяки С обрезанною мякотью валялись. Глодали псы оторванные руки И головы. На рынке торговали Дешевым студнем, тошной колбасой. Баранина была в продаже -- триста, А человечина -- по сорока. Душа была давно дешевле мяса. И матери, зарезавши детей, Засаливали впрок. "Сама родила -Сама и съем. Еще других рожу"...
Голодные любились и рожали Багровые орущие куски Бессмысленного мяса: без суставов, Без пола и без глаз. Из смрада -- язвы, Из ужаса поветрия рождались. Но бред больных был менее безумен, Чем обыденщина постелей и котлов.
Когда ж сквозь зимний сумрак закурилась Над человечьим гноищем весна И пламя побежало язычками Вширь по полям и ввысь по голым прутьям, -Благоуханье показалось оскорбленьем, Луч солнца -- издевательством, цветы -- кощунством.
13 января 1923 Коктебель
НА ДНЕ ПРЕИСПОДНЕЙ
Памяти А. Блока и Н. Гумилева
С каждым днем всё диче и всё глуше Мертвенная цепенеет ночь. Смрадный ветр, к 1000 ак свечи, жизни тушит: Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Темен жребий русского поэта: Неисповедимый рок ведет Пушкина под дуло пистолета, Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну, Горькая детоубийца -- Русь! И на дне твоих подвалов сгину, Иль в кровавой луже поскользнусь, Но твоей Голгофы не покину, От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба, Но судьбы не изберу иной: Умирать, так умирать с тобой, И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
12 января 1922 Коктебель
ГОТОВНОСТЬ
Посв. С. Дурылину
Я не сам ли выбрал час рожденья, Век и царство, область и народ, Чтоб пройти сквозь муки и крещенье Совести, огня и вод?