Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион)

Едва открыв глаза, Элизабет Шеридан взглянула на небольшие дорожные часы и с удовольствием увидела, что стрелки показывают 4.45. Еще раз, несмотря на перелет и смену часовых поясов, чувство времени не подвело ее. Перед сном она несколько раз повторила себе: «Без четверти пять»; внутренние часы сработали.

Она потянулась, зевнула, отбросила простыню, накрывшись которой спала под москитным пологом: здесь, на одном из Багамских островов, встречались насекомые,

укус которых мог оставить заметный след, убийственный для фотомодели. Лучи солнца пробивались сквозь жалюзи и желтыми полосами ложились на ее обнаженное тело. Комната была наполнена золотистым утренним светом, мирной тишиной, нарушаемой лишь утренним пересвистом птиц и мерным, спокойным шумом прибоя. Элизабет выбрала это бунгало за то, что оно располагалось на самом берегу. Да еще за чудесного оттенка розовый цвет, хотя и несколько поблекший.

Вскочив с постели, она босиком прошлепала к окну, подняла жалюзи. Отраженный морем солнечный свет горел ярче лазера. Обилие света и блеск воды заставили ее прикрыть глаза, большие, бездонные, зеленые с желтыми крапинками, как у кошки — и столь же чувствительные к свету. Она ощутила мощный жар солнца, охвативший ее нагое тело, и подставила лицо благословенным лучам, прикрыв глаза, чтобы горевшие подобно россыпям золотых монет волны не слепили ее.

Повернувшись к видавшему виды комоду, она взяла с него увеличивающее зеркало и принялась разглядывать свое лицо. Ни малейшего изъяна. Она протянула руку к шпилькам, аккуратно сложенным накануне вечером, и, подняв тяжелые белокурые волосы, подколола их повыше, прежде чем налить воду из большого фарфорового, с розами, кувшина в такой же таз. Здесь не было водопровода. Остров находился так далеко и был настолько мал — здесь обитало лишь несколько семейств, разводивших коз либо выращивающих на продажу цветы, — что его не затопил поток туристов.

Воду, чистую, холодную и свежую, приносили из колодца. Встав на полотенце, она, не жалея воды, обтерла тело губкой. Затем не меньше двух минут чистила зубы.

Наконец она протерла лицо жидким детским кремом, стерла не впитавшийся крем тампоном с розовой водой, затем нанесла на кожу специальный увлажняющий крем, не вызывающий аллергии.

Поправляя бретельки купальника, она услышала стук в дверь и веселый голос:

— Пришел твой дружок-гример. Ты одета? — И, не дожидаясь ответа, Харри Парке вошел.

— Доброе утро, детка! Готова краситься?

Харри Парке был ее визажистом с тех самых пор, как она стала сниматься для рекламы «Безупречного Макияжа». Харри Парке, как считалось, способен был превратить дочь Дракулы в очаровательную красавицу.

Он поставил на стол ящик, похожий на те, в каких плотники носят инструменты — там он держал свои орудия производства, — и весело сказал:

— Сегодня утро необычное — во всех отношениях.

Угадай, кто только что умер?

— Не оператор?

— Боже упаси, детка, но, можно сказать, едва ли не сам Господь Бог…

— Режиссер?

Харри скривился. Ни проблеска юмора.

— Нет… Умер сам «король» Темпест! Я слышал по радио. — Харри никогда не расставался с транзистором. — Они прервали программу для такого сообщения. Он был королем Багам. Ты, наверное, знаешь… не говоря о том, что владел собственным островом — вон тем, что виднеется… Темпест-Кей…

Подойдя к окну, Харри пристально вгляделся в зеленевший в полумиле от них остров.

— Я бы все отдал, только бы оказаться там… Но туда не попадешь без приглашения. Там, на вершине холма, его дом… за деревьями… судя по рассказам, просто дворец. Больше и лучше, чем у нашей королевы.

Элизабет — она была выше на шесть дюймов — посмотрела поверх

его головы и за полосой бирюзового, с золотыми блестками моря, среди старых, тяжелых крон деревьев различила очертания огромного дома, выцветший розовый кирпич стен, ярко горевшие в лучах стекла окон с ослепительно белыми наличниками.

— Никто не знает, сколько у него денег. Считается только, что он был самым богатым человеком на земле.

Говорят, владел миллиардами… миллиардами и миллиардами. Вот этот, наш, остров принадлежал ему, и еще один, к северу, и Темпест-Кей. — Харри завистливо вздохнул. — Здорово, наверное, быть таким богачом.

Харри был неутомимым читателем светской хроники и сплетен о знаменитостях. Он прочитывал от корки до корки «Куин» и «Харперс» и поглощал все, что выходило из-под пера Уильяма Хики. Он знал, кто с кем и почему развелся, кто когда и с кем переспал, кто кому и как изменил. Он следил за жизнью сильных мира сего с неослабевающим интересом.

Они еще не успели отойти от окна, как над их головами пролетел реактивный самолет в сторону Темпест-Кей, снижаясь, с выпущенными шасси.

— Готов спорить, это кто-то из родственников, — возбужденно сказал Харри. — У них у каждого свой самолет. — Его выпуклые голубые глаза горели восторгом, лицо сияло. Он, Харри Парке, самолично видел то, о чем потом прочитает в газетах! — Как мне хотелось бы оказаться там и самому на все взглянуть!

— А тем временем съемочная группа дожидается, чтобы взглянуть на меня, — напомнила Элизабет, отходя от окна.

Харри состроил гримасу.

— Да, давай начнем.

Элизабет села на стул, лицом к окну, так что яркий свет заливал ее всю. Открыв ящик, Харри раскладывал свое снаряжение: баночки, кисточки пошире и совсем тоненькие, тюбики. Принявшись за работу, он мог превратить Богом данную красоту Элизабет Шеридан в нечто неземное. И эта красота исчезнет, подумал он, глядя на нее с сожалением, вместе с нею. Но пора за работу. Хватит лодырничать. Она была готова, готова и к макияжу тела, это сделает потом Бесс, ее парикмахерша. Ролик, который должен был демонстрировать достоинства новейшего достижения «Безупречного Макияжа» — несмываемой косметики, — предстояло снимать в воде, поэтому на Элизабет был купальник. Все это время она проведет в воде. Съемки начинались в шесть утра, чтобы успеть запечатлеть на пленке ту удивительную чистоту света, что исчезает, как только солнце поднимется выше.

Он принялся за работу. И, работая, болтал без умолку.

— Интересно, кому теперь достанутся его денежки?

Скорее всего пасынкам и падчерице. Его падчерице всегда не хватало денег… Ну, она и потаскуха! Я о ней такого наслышался… Говорят, совершенно ненасытная… даже не хочется пересказывать тебе, детка, все эти гадости. — В его словах крылась насмешка, так как все знали, что Элизабет Шеридан безразлична к «таким вещам». — Я однажды видел ее… воплоти, так сказать, и уж плоть свою она демонстрировала вовсю. Юбка до пупа, под юбкой ничего, сама обвешана бриллиантами и просто исходит сексом! Еще младший пасынок — старший-то просто пьяница, — а младший гуляка! У меня приятель работает в фирме Дживса и Хокса, он мне рассказывал, что Дан Годфри выкладывает по тысяче фунтов за костюм! Тысячу! — Харри снова глубоко, с завистью, вздохнул. Он любил одеться. — С таким-то наследством он может заказать себе костюм из чистого золота… наклони головку… вот так, чудненько. А этот дом! Набит сокровищами… Представляешь, они родом из Англии. Старшая ветвь, унаследовавшая титул, все еще живет в Англии… Но безо всяких средств… они совершенно разорились несколько лет назад… готов ручаться, они Богу молятся, чтобы оказаться в числе наследников…