Неотразимый

Бэлоу Мэри

– Приятно было думать об этом, – смеясь, сказала она. – Нам нравится, что все наши друзья так тесно связаны. И то, что Натаниель дрался из-за вас, казалось нам таким романтичным. Софи, вы буквально потрясли нас, решив начать новую жизнь. Вы счастливы в Глостершире?

Но разве она могла не присутствовать на свадьбе Льюиса? Она не смогла бы представить убедительные причины своего отказа и только обидела бы всех. Кроме Натаниеля. Хотя он прислал ей приглашение, он наверняка рассчитывал, что она пришлет отказ с извинениями.

Но казавшееся безвыходным положение неожиданно разрешилось. Со времени ее отъезда из Лондона Лавиния писала ей каждую неделю. Теперь она жила одна – если не считать

слуг – в коттедже, который находился в одной из деревушек Боувуда, и уверяла, что довольна своей жизнью. Она пригласила к себе Софию на время свадьбы. У нее ей будет намного уютнее, уверяла Лавиния, чем останавливаться в доме, где будет полно гостей.

И вот София скрепя сердце отправилась с родственниками в Йоркшир, но, подъезжая к месту назначения, призналась себе, что в душе ей очень хотелось здесь побывать. Ей не терпелось снова встретиться с Лавинией, увидеть деревню, дом и парк. И потом, когда она будет думать о Натаниеле – может, когда-нибудь она перестанет думать о нем каждый день и каждый час, – она сможет представлять окружавшую его обстановку. И конечно, она хотела увидеть его – боялась и вместе с тем страстно хотела увидеть.

Как ей не хватало Лесси – этого теплого, преданного существа. Она оставила собаку в Глостершире, где детишки Томаса окончательно испортят ее своим баловством.

Экипаж обогнул поворот дороги, и далеко впереди показался шпиль церкви. Значит, они уже недалеко? Наверное. Боувуд был ближайшим поместьем на дороге. Она вся замерла от волнения.

– Кажется, впереди какая-то деревня? – спросила проснувшаяся Беатрис и своим вопросом разбудила Эдвина. – Надеюсь, это Боувуд. От этого путешествия у меня ломит все тело! А ты, Софи, как себя чувствуешь? Мне нетерпится поскорее увидеть Льюиса! Как ты думаешь, Эдвин, он нервничает?

– Если и нет, то скоро занервничает, – с усмешкой сказал Эдвин, – как только ты станешь хлопотать вокруг него, напоминая, что он вот-вот станет женихом.

– Интересно, приехали ли уже Сара и Гарри? – сказала Беатрис, не обращая внимания на его намек. – Очень хочется услышать, как они провели медовый месяц в Шотландии и на озерах. Дорогая Сара – мне все еще трудно представить, что она замужняя леди. Виконтесса Перри. Ей повезло, не правда ли, Софи?

София с улыбкой кивнула. Они договорились, что высадят ее у коттеджа Лавинии, после чего сами поедут в Боувуд-Мэнор. Она надеялась, что из-за множества хлопот с гостями вряд ли ей придется до свадьбы увидеться с Натаниелем. В конце концов, он, наверное, тоже не очень жаждет ее видеть.

И все-таки сердце у нее забилось еще сильнее, когда они стали подъезжать.

– Можно прийти в ужас, – сказал Иден, – когда обнаружишь, как может измениться жизнь человека, который не следит за собой. Когда я думаю, Нат, о том, какой мы представляли себе жизнь после армии!

– По сути, мы были еще мальчишками, Иден, – сказал Нат, – хотя уже перешагнули рубеж в двадцать лет и приближались к тридцати. Мы жили в неестественных условиях, из-за чего, с одной стороны, быстро повзрослели, а с другой – не успели возмужать.

– И что хуже всего, Нат, – сказал Иден, – раньше ты никогда не был философом.

До свадьбы Джорджины оставалось всего два дня, и дом был переполнен гостями и дополнительно нанятыми на стороне слугами. Конюшни и каретный сарай были забиты до отказа. И женская часть семейства пребывала в состоянии, граничившем с истерикой, кроме Лавинии, которая мудро оставалась в своем коттедже.

Приехавший накануне Иден сбежал из дома с Натаниелем, чтобы прогуляться по парку.

– За это время Кеннет и Рекс стали уже женатыми людьми, – продолжал Иден, – и Рекс в своем письме, которое пришло сегодня утром, пишет только о детях.

Я спрашиваю тебя, Нат, мог ты еще несколько лет назад представить себе, чтобы Рекс написал огромное письмо, где рассказывает о своей тревоге по поводу жены, у которой роды начались на месяц раньше, о том, как он настоял, чтобы остаться с ней в процессе этого долгого тяжелого испытания – это Рекс-то! – о своей идиотской радости оттого, что стал отцом крошечной, но совершенно здоровой девочки, о своем страхе за Кэтрин, пока доктор не заверил его, что ее жизнь вне опасности? И к этому мы пришли?

Натаниель усмехнулся и обернулся, когда они оказались уже на середине огромной лужайки перед домом, чтобы посмотреть на него издали. Он не уставал радоваться от сознания, что наконец находится дома, и эта радость несколько умеряла депрессию и апатию, в которых он пребывал со времени своего возвращения из Лондона.

– По-видимому, так, Иден, – сказал он.

– А ты, Нат! – Иден указал на дом. – Да у нас случился бы сердечный приступ, если бы мы только представили себе всю эту свадебную суматоху и разные домашние заботы. А хозяин всего этого ты!

– Я ведь привозил Джорджину в Лондон в надежде найти ей мужа, – сказал Натаниель, – и мне это удалось – точнее, ей, так что я очень за нее рад.

– И теперь ты останешься в одиночестве, – сказал Иден.

– Да. – Натаниель ожидал, что эта мысль доставит ему удовлетворение, но оно почему-то не приходило.

– Но хуже всего, – сказал Иден с грустью, походившей на грусть Натаниеля, – что, кажется, я тоже сдаюсь.

Натаниель с недоумением посмотрел на друга.

– В прошлом месяце я на две недели ездил домой, – сказал Иден, – точнее, в дом и поместье, наследником которых я стал после смерти отца. Я никогда там не жил. Да и он тоже. Меня погнало туда чистое любопытство. Конечно, большая часть дома заперта, мебель закрыта чехлами. Но экономка, которая живет там всю жизнь и которой, видимо, там очень нравится, содержит дом в чистоте и полном порядке. Да и управляющий, который тоже тамошний старожил, сохраняет все в идеальном состоянии, даже парк. Я, конечно, знал, что достаточно богат, но когда просмотрел бухгалтерские книги, понял, что я настоящий набоб. И все соседи сразу начали устраивать вечера и обеды, относясь ко мне с таким радушием и добротой, как будто я их брат, которого они когда-то потеряли и наконец нашли. Я был чертовски смущен.

– И испытал чертовское искушение? – поинтересовался Натаниель.

– Верно, – согласился Иден. – Что со мной происходит, Нат? Я старею, да?

– Думаю, просто ты повзрослел, как и все мы, – сказал Натаниель. – Ну что, пойдем дальше? – Они стояли и созерцали дом.

– Софи остановилась у твоей кузины, Нат? – спросил Иден. – Может, пойдем и засвидетельствуем свое почтение? Думаю, что и мне нужно навестить мисс Бергланд, хотя голову даю на отсечение, что она станет обвинять меня в снисхождении или скажет, что я зашел только для того, чтобы сказать, какой очаровательный у нее домик, или что-нибудь в этом роде. Я удивлен, что ты не подыскал ей коттедж где-нибудь подальше, чтобы тебе спокойнее жилось, старина.

Хоутоны прибыли днем раньше и оставили Софию в доме у Лавинии. Ему стоило зайти туда накануне вечером, подумал Натаниель, или хотя бы сегодня утром. Но он оправдывал себя тем, что вынужден заботиться о множестве гостей. Он убеждал себя, что Софи так же не жаждет видеть его, как и он ее. Но это было несущественно. Так или иначе, она была его гостьей, поскольку приехала на свадьбу Джорджины со своим племянником. Из вежливости он обязан был нанести ей визит.

Натаниель боялся ее увидеть. Он только начал оправляться после всей этой истории. А теперь ему предстоит начинать все сначала.