Неплохо для покойника!
Шрифт:
— Но…
— Я же тебе говорил, что у меня целая сеть агентуры. Может, с формулировкой я немного подзагнул, но друзей и хороших приятелей у меня понатыкано в любом департаменте. Так что — дело в шляпе!
— Но ты не очень-то обольщайся. Может оказаться так, что он чист и его отпечатки нигде не значатся.
— Ой ли? Сомневаюсь. Носом чую, что здесь есть над чем поразмыслить. — Михаил налил себе вина и, подняв бокал, задумчиво пробормотал:
— Остался еще один…
Кто это был, я приблизительно догадывалась. Он сидел на том же
Алейников между тем заметно опьянел.
И если поначалу он старательно обходил вниманием наш столик, то сейчас не сводил с него глаз. Кривая ухмылка, искажающая его красивые губы, заставляла меня нервничать. Пойди тут разберись, кому она предназначена, если он смотрит в упор именно на меня?
От Михаила пристальное внимание Алейникова тоже не ускользнуло. Он заметно оживился и принялся время от времени на него оглядываться. Уразумев, что Михаил старательно подталкивает Алейникова на непредсказуемые действия, я зло зашипела:
— Прекрати сейчас же! На сегодня мне хватит одного скандала!
Но спохватилась я слишком поздно: Тимур Альбертович уже поднялся со своего места и тяжелой походкой двинулся по направлению к нашему столу.
— Ну, начинается! — обреченно выдохнула я и со злостью швырнула на стол салфетку. — Я тебя прибью когда-нибудь!..
— Тихо! Спокойствие, только спокойствие! — возбужденно зашептал Михаил. — Позволь мне самому поимпровизировать!
— Делай что хочешь! Но предупреждаю, если что — я сразу встаю и ухожу!
— Не переживай!
Легко сказать — не переживай! Я сидела как на иголках. Мало того, что скандал, учиненный моим другом, мог иметь самые непредсказуемые последствия, так мы еще стали и объектом всеобщего внимания. Вот и сейчас, по мере того как Алейников приближался, все больше присутствующих, словно по команде, поворачивали головы в нашу сторону.
— Добрый вечер, господа! — приветствовал нас Тимур Альбертович, подойдя вплотную к нашему столику и отодвигая ногой стул. — Не возражаете? Спасибо. Не возражаете…
Я сидела, плотно сжав губы. Проигнорировав приветствие, я приняла из рук Михаила наполненный вином бокал и приготовилась ждать неприятностей. Но, на удивление, все пока шло тихо и мирно. Мужчины неторопливо заговорили о каких-то там поставках, курсе доллара, нестабильном положении на бирже и еще о чем-то специфически мужском. Сосредоточив внимание на бокале с вином, я старательно делала вид, что их трепотня меня совершенно не интересует. Так бы это и продолжалось, не возникни вдруг из ниоткуда «крысиный король».
Прищурив и без того узкие глазки, он отставил последний, оставшийся свободным стул и опять без приглашения уселся.
Над столом повисла тишина. Причем взгляды, которыми мы обменивались, выражали очень противоречивые чувства.
Я перебегала глазами с одного мужчины на другого, не пытаясь скрыть беспокойства.
В Мишкиных глазах читались плохо скрытый интерес и азарт игрока, поставившего на кон свое состояние. Взгляд Сергея Ивановича обдавал морозным холодом. И лишь взор Алейникова оставался безучастным. Он болтал вишенкой в бокале с мартини, который Мишка заказал ему, и продолжал, как ни в чем не бывало, обсуждать чеченскую проблему.
Может быть, все и обошлось бы тихо-мирно, если бы не этот мерзавец. Если вы еще не догадались, то мерзавцем я окрестила своего друга Мишку. Он посидел несколько минут относительно спокойно, слушая неторопливый монолог Алейникова, а потом вдруг занервничал. Сначала он взялся мять и накручивать на палец салфетку, постепенно превратив ее непонятно во что. Когда это ему надоело, он стал вилкой постукивать по бокалу, что-то тихонько напевая при этом. А когда и эти его действия остались без внимания сидящих за столиком, он прокашлялся и елейно произнес:
— Очевидно, нам следует познакомиться…
Как-то нехорошо получается. Сидим, причем достаточно хорошо сидим, а никто нас не представил друг другу… Михаил…
— Дельное предложение, — хмыкнул «крысиный король» и протянул ему раскрытую ладонь:
— Сергей Иванович Хлобыстов…
Они пожали друг другу руки, при этом Мишка едва заметно побледнел. Из чего я сделала вывод, что, несмотря на свое хилое телосложение, у Сергея Ивановича порох в пороховницах еще имелся.
— Алейников Тимур Альбертович, — тихо, но внятно произнес третий мужчина и, игнорируя протянутые ладони, лишь слегка наклонил голову сначала в одну, потом в другую сторону.
— Ну, а меня вы все знаете, — улыбнулась я как можно приветливее с тем, чтобы хоть немного разрядить обстановку. — Самое время выпить за знакомство…
Тосты посыпались один за другим.
И за кого мы только не пили!.. За Родину и родителей, за школьных друзей и институтских подруг. Мишка договорился даже до того, что предложил выпить за процветание стран третьего мира. Мужчины его охотно поддержали.
Я же сидела и тихонько в уме подсчитывала, во сколько мне может обойтись эта невоздержанность со спиртным.
Словно угадав мои мысли, Сергей Иванович хитро прищурился:
— Пейте, Анна Михайловна, я угощаю!..
— Не нужно, — подал голос Алейников, к тому времени уже еле ворочающий языком. — Я плачу за всех,.
С Мишкиной стороны, по известной причине, инициативы не последовало.
Хлобыстов и Алейников между тем начали между собой оспаривать право каждого заплатить за ужин, почти одновременно достав бумажники и потрясая их увесистым содержимым друг у друга перед носом. И вот в самый разгар спора из бумажника Сергея Ивановича выскользнула небольшая фотография и мягко спланировала на тарелку с мясной нарезкой.