Непобедимая жара
Шрифт:
— И поэтому вы вчера сказали, обращаясь к членам своей группы… — Он прочитал запись в блокноте: — «В последнее время с кэпом творится что-то странное».
«Кто передал им эти слова?», — поразилась Хит. Однако один человек у нее был на примете.
— Нельзя выдергивать фразу из контекста. По-моему, это вырвалось у меня, когда он, так сказать, без вести пропал.
Ловелл поднял блокнот и повторил:
— «В последнее время с кэпом творится что-то странное». А мне кажется, что все здесь ясно и без контекста. Говорят, вчера утром у вас с ним была крупная ссора здесь, в кабинете. Крики, стук кулаком по столу… Что
— Слишком много работы, вот он и нервничал. Ну, знаете, компьютерная статистика. Планирование, цифры.
— Ага, нам он про это тоже говорил. Но почему он к вам-то прилип как банный лист? — спросил де Лонгпре.
Хит, зная, что это сказано намеренно, чтобы вывести ее из себя, проигнорировала грубость. Но ответить было необходимо. И она бросила им «кость».
— У нас возникли кое-какие разногласия по поводу дела, которое я сейчас веду. — Она решила говорить об этом как можно меньше и только общими фразами. Но ей не позволили это сделать.
— Убийство священника, да? Вы решили, что Монтроз каким-то образом замешан в этом деле, и это его разъярило?
Хит онемела. Пока она лихорадочно пыталась придумать какой-нибудь ответ, де Лонгпре вмешался:
— Он в одиночку провел обыск в доме священника, верно? Вы сочли это подозрительным.
Ловелл добил ее:
— И он мешал вам вести расследование, запрещая работать над перспективными версиями?
— Что особенно подозрительно, поскольку, судя по телефонным переговорам священника, они с Монтрозом были знакомы, — продолжал его напарник.
Да, эти парни работали тщательно.
— Если вам и так все известно, чего вы хотите от меня?
— Новых фактов. — Ловелл поднялся, выпрямился во весь почти двухметровый рост, обошел стол и уселся на него перед Хит. Разгладив свой лоснящийся черный галстук, он взглянул на Никки сверху вниз. — Мы хотим знать, что вы еще скрываете.
— Ждете, что я начну поливать грязью своего капитана?
— Мы ждем, что вы поможете Департаменту в его расследовании, детектив.
Де Лонгпре продолжил:
— У Монтроза было что-то на уме; мы хотим услышать, что вы знаете об этом.
Никки перевела взгляд с одного «человека в черном» на другого. Они расположились в кабинете так, что во время разговора ей приходилось вертеть головой, словно она смотрела теннисный матч.
— Я ничего не знаю, кроме того, о чем мы только что говорили.
И это было почти правдой. Остальное… это только необоснованные предположения и мелочи, вроде пореза на пальце капитана.
Де Лонгпре произнес по слогам:
— Чушь со-ба-чья.
Не оборачиваясь к нему и глядя на Ловелла, Хит спокойным тоном ответила:
— Я имею дело только с фактами. Хотите сплетен, обратитесь еще раз к детективу Гинсбург. А я собираюсь заняться поисками убийцы моего командира.
— Поисками убийцы? — Когда Ловелл приподнял брови, кожа на его высоком лбу собралась в морщины в виде перевернутой буквы V. — Убийца — это он сам.
— У вас нет доказательств.
— Вы только что нам их предоставили, — возразил следователь. Затем слез со стола и принялся расхаживать по комнате, пальцем изображая в воздухе галочки после каждого предложения. — Итак, имеется прямодушный, строгий, но справедливый капитан; внезапно у него погибает жена, и он начинает съезжать с катушек. Он не в состоянии справиться с командованием, волчья стая из штаб-квартиры висит у него на хвосте, отчего он совсем теряет голову. Возможно, появляется какой-то соблазн, возможно, он зол на жизнь, не важно… Он ввязывается в некую историю, — в какую, мы пока не знаем, но, будьте уверены, обязательно узнаем… И когда вы — его протеже — вчера зашли к нему и предъявили улики, он понял, что конец близок и выхода нет. — Ловелл щелкнул пальцами. — И после вашего разговора он пускает себе пулю в лоб.
Никки вскочила на ноги:
— Постойте, вы хотите сказать, что я виновна в его смерти?
Ловелл улыбнулся, отчего на щеках его появились глубокие вертикальные морщины.
— Докажите мне, что это не так.
— А пока, — вставил де Лонгпре, — вам придется жить с этим.
Хит, почувствовав, что у нее за спиной кто-то стоит, отвела невидящий взгляд от цифр, плавающих на экранной заставке. Это был Каньеро.
— Проверил доктора, который выписал тот странный рецепт отцу Графу. Здесь явное мошенничество. Адрес — фиктивный. Там никто о таком не слышал.
Никки стряхнула с себя тяжелое впечатление от встречи с людьми из отдела внутренних расследований.
— А вообще, врач с такой фамилией имеет лицензию на практику в Нью-Йорке?
— Имел, — ответил детектив. — Сейчас ему было бы трудновато принимать больных. Потому что он умер в доме престарелых во Флориде десять лет назад.
Зазвонил ее телефон. Это была Гинсбург — торговец наркотиками ждал Хит в комнате для допросов.
— Никогда в жизни не видел этого человека, — заявил Алехандро Мартинес и подвинул фото Серхио Торреса обратно к Хит.
Она обратила внимание на его руки: нежные, с безукоризненным маникюром.
— Вы уверены? — переспросила она. — Согласно досье, он был связан с торговцами наркотиками в Вашингтон-Хайтс и Бронксе. Примерно в то время, когда вы вышли из Синг-Синга.
— Уверяю вас, детектив, после тюрьмы я не имел дела с наркотиками и преступниками. Это означало бы нарушить условия досрочного освобождения. — Он хихикнул. — В Синг-Синге есть немало хорошего, но я не собираюсь возвращаться туда.
Никки смотрела на этого щегольски одетого мужчину, говорившего так правильно, так изысканно, даже по-европейски, — и думала: интересно, сколько крови на этих руках с безупречным маникюром? В свои шестьдесят два года, с благородной сединой на висках, в костюме от Дриса ван Нотена, с носовым платком в нагрудном кармане, он походил на бизнесмена из старой мыльной оперы. Глядя на него, невозможно было заподозрить, что он разрушил жизнь сотням людей, что по его приказу десятки тел были брошены в пустые нефтяные бочки и ямы с известью.
— По-видимому, с тех пор судьба была к вам благосклонна, — заметила Хит. — Дорогая одежда, ювелирные украшения… Мне нравится ваш браслет.
Мартинес отодвинул правый манжет, на котором поблескивала запонка с монограммой, и протянул руку Никки, чтобы она смогла полюбоваться чеканным серебряным браслетом, усыпанным драгоценными камнями.
— Симпатичный, — одобрила она. — Что это, изумруды?
— Да. Нравится? Купил в Колумбии. Ездил туда по делу, увидел его и не смог устоять.
— Недавно купили? — Хит интересовали не украшения наркодилера, а его передвижения.