Непобедимые
Шрифт:
«Неужели всё позади и нам удастся покинуть дворец без боя? – никак не могла поверить в свершившееся Синява. – Вот теперь я осознаю, что войти в такую клоаку гораздо легче, чем оттуда выбраться…»
«Посмотрим, – заметил Малыш. – Ты вспомни, как мы твою яхту «Саламандра» захватили. Без единой жертвы и молниеносно. А вот чтобы уйти оттуда, моим друзьям пришлось принести меня в жертву…» – это он намекал на то, что ему пришлось жениться на миледи.
Синява отреагировала весело:
«Эх! Если бы я знала, что можно поторговаться с Танти и себе мужей выбирать, я бы сразу нескольких
«А мы сами часа в три часа ночи не загнёмся? – забеспокоился Цой Тан. – Ведь могли и сами заразиться. Тем более что процесс разложения может быть незаметен даже для риптонов».
Те принялись доказывать, что он не прав, и занимались этим в течение всего пути из дворца до комплекса зданий Министерства геологоразведки. У входа у нас проверили отпечатки пальцев и сетчатку глаза и пропустили. В зданиях министерства не только работали, там были рестораны с разными национальными кухнями и магазины с множеством товаров на любой вкус. Причём цены на дефицитные товары так и вопили о социальной несправедливости: для министерской номенклатуры они были чуть не в три раза ниже обычных. Вот баронесса этим и воспользовалась, покупая все, что только желала её разбалованная средствами натура. Всё купленное посыльные тут же увозили в космопорт.
Мало того, вжившийся в роль Цой Тан решил за чужой счёт наделать ценные подарки из дорогих мехов нашим любимым женщинам.
Мы разделились на две пары, опять включив краберы на передачу и разместив их за отворотами скафандров. А приём сообщений вели риптоны. Один крабер в паре был связан с Алоисом, который координировал всю операцию, а второй с захваченным нами кораблем, который висел на околопланетной орбите. Так мы могли своевременно получить совет откуда угодно, чего были лишены в королевском дворце династии Пелдорно. Ну и давали постепенно отчёт о том, что и как мы проделали с Моусом и его ближайшими приспешниками. Нам следовало начать подготовительные мероприятия. Если узурпатор умрёт, мы обязаны быть во всеоружии и чётко, лучше всех сориентироваться в создавшейся ситуации.
Попутно нам удалось узнать, на чём фальшивый Фре Лих чуть не погорел во время беседы с Моусом. Оказывается, легендарный их дружок с собачьей кличкой Кики-Дуб попал под влияние своей супружницы настолько, что та однажды в порыве злости за какое-то непослушание мужа попросту отстрелила ему мужское достоинство. Поэтому тот самый Кики (вдобавок однажды и в самом деле свалившийся с дуба) являлся для уголовной братвы притчей во языцех, и при упоминании его имени следовало не грустно кивать, а ухохатываться.
Малыш отправился с фальшивым бароном Кири оформлять покупки, а я, пользуясь легкой в управлении автоматикой инвалидной коляски, двигался следом за баронессой, то бишь за Цой Таном, и делал вид не так охранника, как сопровождающего. С виду я молчал, хотя на самом деле консультировал друга, который не слишком ясно понимал, на что женщины обычно тратят наворованные их мужьями миллионы. И что наиболее ценного можно отсюда уволочь.
И тут произошла не предвиденная никакими аналитиками встреча. Случилась она в одном из магазинов верхней одежды, где баронесса настолько далеко затерялась среди рядов манекенов в шубах,
– Санчо! – ко мне вдруг, раскрывая объятия, устремился внушительных габаритов мужик в какой-то непонятной униформе. Лицо его выражало сочувствие. – Что это с тобой случилось?!
То, что я играю роль какого-то там Санчо Моралеса, я помнил хорошо. А вот о приближавшемся типе не знал ничего. Таких вот знакомцев у моего прототипа могло быть тысячи, и выучить их всех за короткое время, да ещё и с описанием внешности – дело совершенно нереальное. Поэтому мы с Булькой ничего лучше не придумали, как придать мне вид человека, который после тяжёлых травм частично потерял память. И когда я полностью открыл веки и уставился на незнакомца страшными бельмами с маленьким зрачком и полопавшимися капиллярами, тот непроизвольно дернулся назад:
– Санчо?! Что с тобой?
Ну что ж, наглеть, так с уверенностью в голосе:
– А ты кто такой? – ещё и руку положил на выданный мне при выходе из королевского дворца парализатор.
– Не понял… – замер настороженный тип. – Ты что, меня не узнаёшь?
– Первый раз вижу! – не соврал я. Хотя тут же несколько смущённо добавил: – Правда, я после ранения даже барона Кири не сразу узнал…
– А где это тебя так? – ткнул незнакомец пальцем в мою инвалидную коляску, а потом очертил контур моей фигуры. – Сильно пострадал?
– Ты мне так и не сказал, кто ты такой? – нахмурился я. – Может, тебе и знать нельзя о событиях в семье его светлости.
– Вон оно как! – удивился мужик. – Ты уже и в семью баронскую вхож?
Его манера вместо ответов задавать вопросы нам не понравилась. И его странная форма в наших регистрах не значилась. Я сделал вид, что усиленно вглядываюсь в лицо собеседника и не менее усиленно пытаюсь припомнить его личность:
– Может, и в самом деле мы знакомы… Но никак не вспомню…
– Странно! Как же тебя такого оставили на работе?
– Потому что я спас жизнь баронессе. А ты-то кто?
– Ну, меня-то здесь все знают, – ухмыльнулся мужик. – А вот твоя память слишком дырявой стала после ранения. Не узнать одного из самых знаменитых королевских прокуроров? Не узнать главного инспектора вашего лагеря?
Наши товарищи на корабле сработали молниеносно. Тут же задали вопрос настоящему Санчо Моралесу, и получили нужные сведения: Игнасио Моралес, тридцать шесть лет, сын Стефано Моралеса – дяди Санчо Моралеса, у него ещё три брата и две сестры. Имена и всё остальное о семье шло сплошным потоком, и мне этот поток тут же вливал в сознание мой риптон.
– Вспомнил! – воскликнул я. – Игнасио, братишка! Чтоб ты жил сто лет! Как там дядя Стефано поживает? Не щадит свой желудок? Так и травит его острыми приправами?
– Всё так же, – лицо Игнасио расслабилось.
– А Тати с Марией почему не приехали ко мне на прошлой неделе? Ведь обещали же!
Упоминание о сёстрах окончательно убедило мужика, что перед ним его кузен, к которому пусть и не сразу, но память возвращается. Он наклонился к коляске и участливо коснулся ладонями моих плеч: