Неподчинение

Пять лет назад.

— Заходи.

Я переступаю порог чужого дома, затаив дыхание. Смотрю в пол, избегая темного взгляда хозяина квартиры, но ощущаю его кожей. Чужое молчание говорит со мною громче слов.

Я не должна здесь находиться, не должна стоять рядом с мужчиной, возвышающимся надо мной во весь свой исполинский рост.

Завтра у меня

свадьба. Я стану женой другого, человека, которого вовсе не люблю, ненавижу даже. Только вот выхода у меня нет, и единственное, что я могу — это прийти сегодня к Руслану.

— Чай, кофе? — предлагает он, голос хриплый, спокойный, негромкий. Руслан всегда — само спокойствие, но рядом с ним мне волнительно.

— Кофе. С молоком…

— … и сахаром, — договаривает он, а я в который раз думаю: Руслан знает меня слишком хорошо.

Он понял, ради чего я здесь, ещё до того, как открыл дверь и посмотрел мне в лицо. Поправляю волосы, сажусь на высокий барный стул и наблюдаю, как Руслан возится с кофейным аппаратом. Ко мне спиной стоит, и под натянутой на мощное тело футболкой двигаются сильные мышцы. Меня слегка пошатывает от желания прикоснуться к нему, ощутить это движение под собственной ладонью, но я прячу руки под стол, прилежно кладя их на колени.

Чашка опускается передо мной с глухим звуком, я хватаюсь за нее, кофе выплёскивается на темную столешницу. Ищу взглядом салфетки, ощущая себя до постыдного неловко, но Руслан останавливает:

— Сиди, я сам.

Он вытирает стол, а я вдруг накрываю его ладонь своею. Она кажется до безобразия маленькой на его большой руке; вены тугими жгутами расчерчивают предплечье, скрываясь под рукавом темной футболки.

Мне жарко, внутри огонь горит, и дышу я часто, точно воздух разом в комнате исчезает.

— Зря ты пришла, Заяц.

Больше всего я боюсь этих слов. Вскидываюсь, заглядывая в темные глаза Руслана, а в них — ночь. Такие черные, обрамлённые густыми, короткими ресницами, смотрят внимательно, изучая. Я хорошо знаю его взгляд, сколько раз ловила его на себе, когда он работал раньше на моего брата. И только когда Руслан уволился, я поняла, насколько привыкла к его незримому присутствию, к запаху крепких сигарет, которые он без конца курит, к его умению отвечать вслух на те вопросы, что я остерегаюсь говорить даже про себя.

— Допивай и я отвезу тебя. Уже поздно.

— Заяц, — говорю я и голос мой горек. — Всего лишь.

Отступаю назад. Маленькая лакированная сумочка падает из моей руки, с глухим стуком ударяясь об пол. Я не уйду так просто. Стоим. Смотрим друг на друга. Мне так страшно, что дышать больно, втягиваю воздух с трудом. Снимаю браслет. Мне кажется, что важно именно его снять — тяжёлый, золотой, Динара подарок. Оковы. Кладу его на столешницу.

— Уходи, — повторяет Руслан.

— Зайцы, если им нечего терять, бывают удивительно смелыми, — отвечаю я.

Расстегиваю верхнюю пуговицу. Маникюр свежий, ногти длинные, нежно-розовые, красиво, но мелкие жемчужные пуговки выскальзывают, отказываясь подчиняться. Или просто руки от страха трясутся? Как бы то ни было, блузка расстегнута, опуская взгляд, вижу вызывающее чёрное кружево бюстгальтера, плоский живот… Скидываю блузку, пьянея от собственной смелости.

— Зайнаб.

Я никогда не любила своё имя. Нелепое, словно обрубленное, старинное. Но он произносит его так, что по коже мурашки. Впервые в жизни, наверное, называет так, а не Зайцем. И я чувствую себя удивительно сильной. А Руслан, такой огромный, пугающий своей мощью, припечатывающий взглядом тёмных глаз, слаб передо мной. Потому что я знаю его слабое место. Это я. Он хочет меня, и я не позволю ему себя прогнать.

Он шагает вперёд ко мне так резко, что я отшатываюсь назад, теряя равновесие. Хватает меня за руку, больно стискивая. Не могу смотреть в его лицо, закрываю глаза.

— Думаешь, все тебе можно? — вкрадчиво спрашивает он. — Вообразила себя несчастной, заточенной в башне принцессой, которую нужно спасать? Ты жизни не видела, Заяц. Ничего ты не знаешь.

— Ты меня боишься, — вдруг понимаю я. — Страшный серый волк боится маленького трусливого зайчишку.

Это открытие пьянит. Наполняет силой. Я кажусь себе всемогущей, смеюсь, запрокидывая голову. Думаю, что никогда бы не вела себя так со своим женихом. Он не из тех, перед кем можно запрокидывать беззащитную обнаженную шею… Руслан встряхивает меня, несильно, заставляя посмотреть на себя. Я глаза распахиваю и лечу куда-то в бездну, а он вслед за мной.

Хватка на запястье слабеет, я рукой касаюсь его щеки. Колко, густая темная щетина под пальцами, провожу по ней, очерчивая суровую линию губ. Наверное, только сейчас впервые замечаю, какие они — прямые, твердые, упрямо сжатые.

Руслан выдыхает шумно, обжигая руку своим дыханием, а потом прикусывает мои пальцы, — осторожно, но чувствительно. И от этого простого движения все внутри опаляет жаром, внизу живота тянет истомой, и мне становится так постыдно-хорошо.

Я уже не уйду отсюда просто так. Я унесу с собой не трофеи. Унесу в памяти его касания. Его хриплое горячее дыхание. Оставлю ему взамен свою душу.

— Этого ты хотела? — спрашивает он зло. Наверное, он ненавидит меня сейчас, только имеет ли это значение?

— Тебя, — отвечаю я. — Я просто хотела тебя.

Шакировы всегда получают то, чего хотят, ему ли не знать. Только мечталось мне о счастье до гробовой доски. Но — нельзя быть жадной. Нужно брать то, что судьба готова отдать. Поэтому обхватываю его шею руками, обвиваюсь своим тонким телом вокруг него, не выпущу его… До утра. Глупый храбрый заяц.

— Твой будущий муж… — говорит Руслан.

— Объелся груш, — смеюсь я. Руслан смотрит с удивлением, и я отвечаю на невысказанный вопрос. — Нет, я не пила. Ты же знаешь, я хорошая девочка. Институт с красным дипломом. Девственница. Сына рожу мужу… И всю жизнь, всю жизнь… буду делать то, что нужно. Но не этой ночью, Руслан.

Лет через пять я буду думать, что была сейчас до смешного наивной. Не представляла, что мог сделать Динар с Русланом.

Не думала об этом совсем. Понимала только, что если распрощаюсь с постылой девственностью в объятиях Динара — просто наложу на себя руки.