Неподчиненная
Шрифт:
Мысль о самоубийстве выглядела спасением
Но я должна была жить ради бабушки. Она не оставила меня в тяжелые времена, не могу я поступить с ней иначе.
— Все, хватит!
Громыхнув папкой о стол, поднялась с места.
Прихватила сумку и отправилась в отдел кадров — писать заявление об уходе. Пусть мне не найти такую же высокооплачиваемую работу и не получить хорошие рекомендации — плевать. Лучше получать меньше, зато не сходить с ума от мыслей, не вздрагивать от каждого телефонного звонка.
Демон ворвался в бухгалтерию
— Всем выйти! — приказал Демон, хищно сверкнув глазами. — Всем, кроме Евгении Ивановны.
Девчонки заскрипели стульями. Зашуршали бумагами, и, не дожидаясь повторного приказа, серыми мышками выползли из помещения.
— Я не разрешаю тебе увольняться! — рычал Демон у меня над самым ухом. — Ты слышишь?!
— Конечно, я же не глухая.
Я всего лишь идиотка, поддавшаяся порыву и променявшая престижную работу на разбитое сердце
Обхватив за плечи, меня развернули к себе лицом.
— Не уходи, прошу тебя…
Он больше не бесился. Демон выглядел уставшим и каким-то изможденным. И у него, кажется, был такой же серый карандаш, которым он рисовал круги под глазами.
— Ты скоро станешь отцом, — напомнила я. — Забудь обо мне, живи своей жизнью.
— Не факт, что я отец этого ребенка! Ты прекрасно знаешь, что Людка спала с Борисычем и хрен знает с кем еще. И даже если ребенок от меня. Разве это помеха?
— Для меня да. Я сама росла не в полной семье, и не имею права забирать у ребенка отца.
Кто бы знал, до чего тяжело мне давались слова. Как трудно было стоять рядом с Дмитрием и чувствовать его чужим. Не иметь возможности прикоснуться, хотя бы проститься. Но если бы я только рискнула взглянуть ему в глаза, то уже не смогла остановиться. Он был слишком дорог мне, меня все еще тянуло к нему с непреодолимой силой.
— Что ты несешь, Женечка?.. — он все еще пытался оправдаться. — Ты серьезно думаешь, что я женюсь на Люде? Создам с ней семью?
— Но спать же ты с ней мог.
— Я был пьян и ничего не помню!
— Это не оправдание…
Даже не знаю, как мне удалось вырваться из лап Демона. Все прошло словно в тумане. Я так боялась его и так хотела одновременно, что бежала без оглядки, боясь, что решимость покинет меня.
Только дома, упав на постель, смогла дать волю слезам. Слишком много всего накопилось — столько, что мне не вывезти. Эта огромная телега с кирпичами, что лежала на моем бедном сердце, никак не хотела сворачивать. Подушка стала совершенно мокрой, но слезы все не иссякали. Меня словно прорвало.
Все это время бабушка сидела рядом и гладила по голове, совсем как в детстве. Макс тихонько поскуливал и терся лохматой головой о ноги. Но даже ради них, близких и родных, я не могла остановиться. Мне нужно было выплакать все, что накопилось. Выплеснуть наружу.
— Ненавижу! — это были первые слова, что я произнесла,
— Полно, деточка… — бабушка ободряюще улыбнулась. — Нельзя судить обо всем стаде из-за одной паршивой овцы. Ты молодая, в твоей жизни будет еще полно всяких там Демонов.
Я шмыгнула носом. Демонов больше не будет, таких, как он я точно буду обходить стороной. Сразу знала, что ничего хорошего из этого не получится. И все же летела, как стрекоза, на его обжигающий огонь. Где была моя голова, когда я связывалась с Демоном? Чем думала?
Хотя, понятно чем…
— Давай куда-нибудь уедем? — попросила я. — Как можно дальше отсюда и как можно на дольше. У меня больше нет сил здесь оставаться. Уедем туда, где нас никто не знает. И никто не найдет…
Глава 22. Евгения
Взять деньги, что так любезно выбил из мошенников Дмитрий, было сложно и просто одновременно. Но гордость, прежде требовавшая не трогать ни копейки, видимо, вытекла из меня вместе со слезами. Осталось лишь дикое желание послать все к черту и отправиться куда глаза глядят.
У бабушки глаза не глядели. Но всю жизнь она мечтала побывать в Испании, погреться на роскошном пляже Коста Брава, посетить достопримечательности. Купить билеты и сделать загранпаспорта труда не составило, а вот найти подходящее жилье, где мы могли бы разместиться с Максом, оказалось настоящей проблемой. Несмотря на то, что он — поводырь.
Но и эта проблема оказалась решаема.
Гораздо труднее было оставить в прошлом неудавшийся роман. Хотя, разве то, что было у нас с Демоном, можно назвать так? Для него, скорее всего, это был обычный перепихон с понравившейся девушкой. Моя недоступность и внешняя холодность сыграли жестокую шутку, сделав желанной добычей. И даже то, что Демон пытался наладить отношения, не делало его порядочней в моих глазах. Все эти разговоры о том, что он был пьян. Но ведь когда они с Людой сидели в баре, он был совершенно вменяем. К тому же, будучи даже на грани обморока, я бы не полезла в койку к неприятному мне мужчине.
Не насиловала же его Люда в самом-то деле.
Тем более не настаивала на незащищённом сексе. Зная ее, любительницу роскошных нарядов, роскошных мужчин и тусовок, сложно было представить ее даже беременной, не то что матерью. Люда - и грязные памперсы, бессонные ночи, режущиеся зубки и грудное вскармливание? Мне слабо представлялось это.
Интересно, а каким отцом станет Демон?
Несмотря на все попытки не думать, эта предательская мысль не давала покоя. В отличие от Люды, Дмитрий вполне представлялся мне в роли родителя. Вот он встает ночью к малышу и укачивает его на своих сильных, крепких руках. С гордостью настоящего Демона гуляет с коляской и с воодушевлением рассказывает о первых шагах малыша. Катает его на своей спине, изображая лошадку. Играет в футбол с мальчиком. Или помогает заплетать косички девочке.