Непохожая на других

Все несчастья, как известно, обрушиваются неожиданно. Но для Теодора Зауера смерть жены не была полной неожиданностью. В последнее время он ждал чего-то подобного — слишком уж изо дня в день сгущалась атмосфера в их семейной жизни. Нет, они не скандалили, не спорили, не изменяли друг другу. Они просто отдалялись один от другого все больше — каждый по-своему, — погружаясь в свое одиночество. Поначалу, казалось, их брак обещал быть счастливым. Каждый из них был сильным, независимым, волевым человеком. Оба были юристами, оба, наконец, были красивыми, высокими, видная пара, говорили о них. Но эта независимость обернулась для них теневой стороной. Поистине, наши недостатки — продолжение наших достоинств. Они

не нуждались друг в друге. А тут еще чрезмерное пуританство Кэрол. Тед никогда не думал, что именно его жена будет абсолютно холодной в интимной жизни.

Ну еще в медовый месяц что-то как-то получалось. Но вот родился первенец — Бенджамин (Кэрол выбрала это библейское имя), и она охладела и к мужу, и ко всему, что связывает мужчину с женщиной. Тед сердился поначалу, пытался что-то объяснить, но все было понапрасну. Затем, правда, Кэрол захотела второго ребенка — девочку. Однако природа не пожелала, чтобы ею помыкали. Холодность обернулась бесплодием. Кэрол ходила к врачам. Сменила нескольких специалистов. Даже однажды поехала в Старый Свет, на известный грязевый курорт. Все было безрезультатно. Кэрол, как и все сильные люди, замкнулась в себе. Тед — в свою очередь — в себе. Никто не хотел казаться слабым. Но разрушительная работа шла своим чередом в каждом из них. Тут это и случилось. Кэрол однажды пошла с Беном, в котором души не чаяла, на пляж. Решив искупаться и понадеявшись на свои силы, заплыла слишком далеко и не справилась с высокими волнами. Ее пытались спасти и на пляже, и в больнице. Тед — его сорвали с судебного заседания — наблюдал сквозь дымчатое стекло за манипуляциями врачей. У него навсегда осталась в памяти та убыстряющаяся — точно в фильме, поставленном опытным режиссером, — череда событий и действий, которая оборвалась на финальном кадре: безжизненное тело на столе, закрытое с головой белой простыней. Тед навсегда запомнил и то недоумение, с каким он смотрел на этот веретенообразный сверток, — все, что осталось от его жены, от матери его сына. Не было ни боли, ни мысли, ни слез. Одна пустота.

Потом пришлось повозиться с Беном, который получил сильный психологический шок — ведь несчастье произошло на его глазах. Он никак не мог понять, что его мамы больше нет. Мальчик плакал, звал ее, ждал, требовал от отца, чтобы он привез маму из больницы. Пришлось прибегнуть к помощи невропатолога.

Все это свалилось на Теда, надолго выбив его из колеи нормальной жизни. Впрочем, его жизнь и до несчастного случая нельзя было назвать нормальной. Теперь же он стал еще более замкнутым, подчас даже угрюмым и недоверчивым. К женщинам — в первую очередь. Внутри у него что-то сломалось. Он жил, ходил, ел, пил, следил за успехами сына в школе, регулярно посещал школьные собрания и уик-энды. Он, наконец, делал служебную карьеру. И небезуспешно.

Среди юристов он был известен, да и с клиентурой было все в порядке: его сдержанность и строгость внушали клиентам доверие. Он как бы вписывался в классический имидж законника-буквоеда. Несколько достаточно крупных дел, которые он выиграл как защитник, широко освещались прессой. Все, казалось, было вполне благополучно. Кроме одного.

За два прошедших после смерти жены года этот молодой мужчина ни разу не испытал потребность встретиться с женщиной. Конечно, он общался с ними и на работе, и дома, и на дружеских вечеринках. Были, видимо, среди них и особы, имевшие какие-то виды на этого видного и респектабельного человека. Но это были их расчеты, их ожидания. Теодор Зауер не испытывал в них никакой потребности. Он хотел одного: чтобы его оставили в покое. По крайней мере, сейчас. Ему удобно с сыном, с друзьями. Он занят своим делом. Его устраивал status quo.

Недалеко от перекрестка Тед Зауер притормозил свой автомобиль, настроение было отвратительным. Впереди, не доезжая до пересечения дорог, остановилось несколько машин. Там, у светофора, грузовик столкнулся с такси. Картину последствий аварии дополнял буксировочный грузовик и полицейская машина. Линия машин, выстроившихся в очередь у перекрестка, начала быстро расти. Он посмотрел на часы. Сейчас без пяти пять. Да, домой он вовремя уже не приедет.

Миссис Дуглас должна была навести порядок в доме и оставаться с его восьмилетним сыном Беном до обычного возвращения Теда домой в пять часов. Бен неплохо ладил с миссис Дуглас, а ее колоритная речь приводила его в восторг, покрывая недостатки ее кухни. По мнению Теда, это был хороший знак: мальчик был выше житейских мелочей и ценил слово. Последнее обещало многое. У Теда была привычка забирать Бена в понедельник вечером из

дома, чтобы пообедать где-нибудь вместе. Теоретически Тед делал это для того, чтобы освободить миссис Дуглас от проблем, связанных с приготовлением пищи, в действительности же он пытался таким образом защитить себя от чего-нибудь вроде сосисок, украшенных кусочками сыра и помазанных ореховым маслом.

Миссис Дуглас не любила, когда Тед опаздывал.

Водитель буксировочной машины сметал с дороги разбитые стекла, а полицейский брал показания у водителя грузовика, попавшего в аварию. Тед расчесал пальцами волосы и положил локоть на окно автомобиля. Был первый по-летнему жаркий день. Из-за погоды Бен, раскапризничавшись с утра — дети болезненно переживают такие аномалии, — выражал свое неудовольствие тем, что ему надо идти в школу. Жара за день настолько растопила этот участок дороги, что неприятные запахи от дорожного покрытия стали невыносимыми, и Теду пришлось почти полностью закрыть окно.

Полицейский, наконец, спрятал записную книжку в задний карман брюк и разрешил движение. Тед легко переключил передачу «мерседеса» и потихонечку тронулся с места. Очень плохо, что все так получилось, и он запаздывает. День, проведенный им сегодня в суде, казалось, длился бесконечно. Но хуже всего, что он был вынужден взять с собой массу документов для работы, и видимо, ему придется сегодня посидеть над ними допоздна.

Светофор на дороге переключился на красный свет.

Тед не прислушался к рекомендациям своего коллеги Эдвина Роуза и только теперь, в конце предварительного разбирательства, понял свою ошибку. Несомненно, занятая Тедом позиция ослабила защиту. И этим не замедлил воспользоваться старый Линдер, председательствовавший на заседании. Мистер Джонатан Линдер уже три года как пытался подставить ножку Теду, и сегодня он более чем преуспел в этом деле. Тед раскаивался в том, что не прислушался к советам мудрого Эдвина.

Во время следствия Тед сделал не одну, а по крайней мере две ошибки. Линдер в прямом смысле перемешал его с грязью, и Теду ничего не оставалось, как собрать свои вещи и уйти из суда. Впрочем, и Линдер допустил одну, но важную ошибку: он поторопился нанести удар по слабым местам защиты, тем самым невольно раскрыл свои карты до «генерального сражения». Что ж, Тед не замедлит воспользоваться перерывом в заседании до среды, чтобы продумать новую тактику защиты обвиняемого. Передышка пришлась как никогда кстати. Сегодня вечером, когда Бен ляжет спать, он должен рассмотреть все варианты, связанные с заявлениями главных свидетелей. Интересно, кто из них и зачем лжет? Завтра Тед, видимо, определит это. Ему предстоит кропотливо разбираться со своими делами две ночи, для того чтобы к среде выработать стратегию защиты.

Генри Клиффорд не был виновен. Это было очевидным для Теда, и он исходил из этого. Теду оставалось теперь убедить в этом присяжных заседателей. А это было делом нелегким, слишком прочны были здесь, в Сент-Джоне, пуританские патриархальные традиции; слишком специфичным было само дело.

Но Тед чувствовал, что может это сделать.

Светофор, моргнув, переключился на зеленый свет, и движение на дороге возобновилось.

Когда он вернулся домой, было уже двадцать пять минут шестого, и миссис Дуглас ждала его на заднем крыльце. Она была одета в длинный — наперекор жаркой погоде — непромокаемый плащ и в немыслимую шляпку, под которой скрывался пучок жиденьких рыжих волос. Вид у нее был крайне воинственным. До того как Тед женился на Кэрол, миссис Дуглас была экономкой у ее родителей. Миссис Дуглас была уже пенсионного возраста, она предпочла бы остаться дома и не работать. Однако когда она намекнула на это своему пожилому мужу, то он с негодованием отверг такую возможность, считая, что труд — священный долг христианина перед Богом. Миссис Дуглас ничего не оставалось как смириться и продолжить свою трудовую деятельность. Единственное, что изменилось в ее жизни, — место ее трудов: она стала экономкой у Кэролин после ее замужества, рассчитывая, что молодежь будет менее привередлива к ее гастрономическим талантам. Так и случилось, что, впрочем, не отразилось на характере пожилой леди: она была, что называется, «дама с перцем».

Подбодряя себя, Тед вышел из машины.

— Ваше опоздание будет стоить вам дорого, — с места в карьер обрушилась миссис Дуглас. — Если бы я знала, что вы опоздаете, я бы приготовила вам прекрасный ужин.

Тед подумал, что хотя бы в этом он выгадал.

— Была авария за два квартала отсюда.

Ее глаза загорелись.

— Кто-нибудь пострадал?

Он повернулся к ней. Старая леди жаждала кошмарных подробностей не из-за кровожадности, а из «эстетических» соображений.