Непокорная тигрица

Ли Джейд

Теперь руки Анны были как бы связаны шелковой тканью за спиной, и ей пришлось выгнуть спину, поднимая к нему свои груди. Она думала, что он будет смотреть на них, но этого не случилось. Не сводя с нее своего пронзительного взгляда, он в последний раз засунул ее палец в рот, а потом медленно вытащил его.

Влажный палец Анны блестел в пламени свечи, окутанный холодным воздухом. Потом Чжи-Ган заставил ее опустить руку вниз. Она отвела глаза от его лица, чтобы посмотреть, что он сделал с ее пальцем. Он прижал его к ее упругому соску,

а потом начал поглаживать им сосок.

Анна едва не задохнулась от восторга, когда ее, словно молнией, ударило в самое лоно. Однако Чжи-Ган не остановился и продолжил водить ее пальцем вокруг ее же соска, а потом прижал ноготь к самому его центру. Она смотрела на него, как зачарованная. Так же, как и из своей руки, он сделал из ее пальца кисточку. Он заставил Анну писать на коже какие-то символы и слова и тем самым как будто помогал ей создавать саму себя.

— Ты помнишь, в каком месте ты прикасалась к себе, когда принимала ванну? Я наблюдал за тобой, — сказал он. — Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего более...

Чжи-Ган произнес какое-то слово по-китайски. Она не знала, что оно означает, и просто повторила его вслух, словно эхо.

Он покачал головой.

— Я не знаю, как это можно назвать по-английски, — пробормотал он. — Чувственное. Прекрасное... — Протянув свободную руку, он обхватил ладонью вторую грудь. Она почувствовала, как его пальцы сжимают ее плоть. Большим пальцем он прочертил линию от грудины до соска, а потом погладил сосок пальцем, поскреб его ногтем и ущипнул. Она же закрыла глаза и наслаждалась теми новыми ощущениями, которые рождали его прикосновения.

— Расскажи мне о том, что ты чувствуешь.

— Все, — ответила она, и ее душа наполнилась страхом. — Все это такое... настоящее и такое... новое.

— Говори, — настаивал Чжи-Ган.

— Одна сторона холодная, — сказала она, пытаясь подобрать правильные слова. — Другая же... такая полная. Ты сделал ее легкой и горячей. И...

— Это хорошо?

— Это прекрасно.

— Продолжай рассказывать, — настаивал Чжи-Ган. — Мне нравится твой голос, — добавил он и, наклонив голову к ее правой груди, взял в рот сосок.

Сначала она почувствовала прикосновение его волос. Ей показалось, что ее коснулась мягкая шелковистая кисть. Его волосы были заплетены в маньчжурскую косу, и, когда он наклонил голову, она упала Анне на плечо. Потом ее захватили другие, более сильные ощущения. Он ласкал ее сосок языком и слегка посасывал его.

— Рассказывай мне обо всем, что ты чувствуешь! — велел Чжи-Ган, посмотрев ей в глаза.

Анна покачала головой.

— Это трудно передать словами! — воскликнула она, но все-таки попыталась описать свои ощущения. — Моя грудь... Мне тяжело дышать. Мое сердце бьется все сильнее и сильнее.

Чжи-Ган на мгновение отстранился от нее, а затем прижался губами к ее шее.

— Здесь? — прошептал он, и она представила, как под его губами пульсирует тугая жилка.

— Да, — еле слышно

ответила Анна. — Однако мой сосок снова стал холодным. Моя грудь такая пустая без тебя, — добавила она, понимая, что выбрала совершенно неподходящее слово. Но Чжи-Ган, будучи опытным любовником, понял ее и, снова обхватив сосок губами, начал его посасывать.

Она говорила простыми словами, пытаясь выразить свои беспорядочные, бессвязные, но необычайно приятные мысли. Эти слова проясняли то, что она чувствовала, и заставляли думать только о нем и о ней самой. И о том, что он делал.

— Эти посасывания... кажется, что бьется еще одно сердце. Твое сердце. Сильно бьется. Это биение притягивает меня к тебе. Всю меня без остатка. Я чувствую каждое твое прикосновение. Чувствую его своей грудью, своим животом. У меня даже пальцы ног сжались.

Чжи-Ган поднял голову и улыбнулся.

— Прикоснись к себе, — приказал он и снова прижал ее руку к ее же собственной груди. — Ущипни себя, а потом потяни.

Она сделала все так, как он велел, и увидела, что его глаза широко раскрылись, ноздри затрепетали. Его лицо находилось прямо возле ее руки.

— Мне нравится смотреть на тебя с такого близкого расстояния, — пробормотал Чжи-Ган и снова заглянул ей в глаза. — Я награжу тебя, если ты скажешь что-нибудь необычное.

Анна замерла от удивления.

— Что?

Он не стал ей ничего объяснять, но она все же поняла его. В качестве дополнительного стимула он слегка щелкнул языком по ее соску. Этот быстрый щелчок заставил Анну затаить дыхание и выгнуться, требуя повторить подаренное ей удовольствие. Потом он поцеловал ее руку. Ту, которой она все еще сжимала свою левую грудь.

— Не забывай о груди. Продолжай ласкать ее, — сказал он. — Мне хочется смотреть на то, как ты ласкаешь себя.

Анна растерялась, не зная, что ответить ему. Но потом, чуть помедлив, все же сделала то, о чем он просил ее — помассировала грудь, сжала пальцами сосок и даже предложила его ему. Затаив дыхание, Чжи-Ган жадно смотрел на нее. Его губы едва касались ее кожи.

— Скажи что-нибудь, — требовательно произнес он.

У нее просто голова шла кругом.

— Я хочу остаться здесь, — сказала она и запрокинула голову. Она почувствовала, что выражение его лица изменилось. Чжи-Ган удивленно вскинул брови и наклонился к ее груди.

— Очень хорошо, — пробормотал он и в качестве награды снова щелкнул языком по ее соску. Анна затаила дыхание, поражаясь тому, как бурно реагирует тело на его ласки.

— Я уже много лет хочу уехать из Китая, — продолжила она. — Мне кажется, что именно поэтому я и принимаю опиум. Понимаешь, это такой своеобразный способ оказаться далеко-далеко отсюда.

Чжи-Ган кивнул, и она почувствовала, как он потерся своим жестким подбородком о ее грудь. Потом он обвел языком вокруг соска и взял его в рот. Она ждала, когда он начнет посасывать его, однако Чжи-Ган не сделал этого.