Неполадки в русском доме
Шрифт:
Шопенгауэр в книге “Афоризмы житейской мудрости” свел главные советы мудрых людей всех эпох. Вот с чего он начинает раздел “Правила общие”: “Первой заповедью житейской мудрости я считаю мимоходом высказанное Аристотелем в Никомахейской Этике (XII, 12) положение, которое в переводе можно формулировать следующим образом: “Мудрец должен искать не наслаждений, а отсутствия страданий”… Нет худшего безумия, как желать превратить мир — эту юдоль горя — в увеселительное заведение и вместо свободы от страданий ставить себе целью наслаждения и радости; а очень многие так именно и поступают”.
Так и мы поступили. Вспомним, как уже в начале перестройки началась кампания за переток средств из тяжелой промышленности в легкую,
Оговорку, будто “экономика давно уже вышла на необходимый уровень”, никто при этом не обсуждал, она была сразу же отброшена — речь шла только о тектоническом сдвиге. Сразу же было проведено резкое сокращение инвестиций в энергетику (Энергетическая программа, выводившая СССР на уровень надежного обеспечения энергией, была прекращена). Красноречива была кампания, направленная на свертывание оборонной промышленности, созданной в СССР именно исходя из принципа сокращения страданий. Не вспомнила молодежь, как ее деды, бывало, бежали в атаку с одной винтовкой на троих.
Это изменение критерия жизнеустройства противоречило исторической памяти русского народа и тем непреодолимым ограничениям, которые накладывали на нас географическая и мировая реальность, доступность ресурсов и уровень развития страны. Согласиться на такое изменение значило отвергнуть голос здравого смысла. Но ведь согласились и даже аплодировали!
Как пример жизни при увеличении наслаждений идеологи дали нам Запад, в виде ложного светлого мифа (да хоть бы и не ложного!). Активная часть населения приняла этот пример за образец, оценив собственное жизнеустройство как недостойное (“так жить нельзя!”). Отвращение к своему образу жизни, внушенное в ходе перестройки, было так сильно, что при опросе в 1989 г. 64% ответивших через “Литературную газету” (это в основном интеллигенты) заявили, что “наша страна никому и ни в чем не может служить примером”. Никому и ни в чем! И это о стране, где каждый ребенок имел вдоволь молока и книг — зная, что в мире 20 миллионов детей умирали за год от голода. Сдвиг в сознании был столь глубоким, что образ Запада к концу 80-х годов стал поистине вожделенным, что было немыслимо еще за пять лет до этого. Такая массовая зависть к “чужому дому” с отрицанием своего дома — признак разрыва со здравым смыслом, ведущего к национальной катастрофе.
Для перехода к жизнеустройству, направленному на увеличение наслаждений, требовалось глубокое изменение в культуре. Поскольку стремление к наслаждениям через потребление не имеет предела, то с новым строем жизни оказывались несовместимы два главных устоя русской культуры — нестяжательство и солидарность. Ведь блага всегда ограничены, и за них приходится конкурировать. Значит, сильные в таком обществе должны со спокойной совестью топтать ближних. Поэтому с самого начала перестройки была развернута идеологическая кампания по внедрению в сознание нового представления о человеке и его правах, очернение самой идеи братства людей. Это было настоящим гонением на православие.
Как ни тяжело, надо признать: одну важную черту массового сознания верно подметили демократы “первой волны” — избалованность людей высокой надежностью социальной системы СССР. Ее они и использовали.
Человек у нас привык к тому, что жизнь может только улучшаться, а все социальные блага, которыми он располагает, являются как бы естественной частью окружающей природной среды и не могут исчезнуть из-за его, человека, политических установок и решений. Человек перестал, например, видеть связь между светом в его лампочке и энергетической системой страны. Он уверовал, что свет этот — явление природы, и никакой Чубайс, никакая приватизация не могут этот свет у него отнять. Испанский философ Ортега-и-Гассет давно сказал важную и неприятную вещь: “избалованные массы настолько наивны, что считают всю нашу материальную и социальную организацию, предоставленную в их пользование наподобие воздуха, такой же естественной, как воздух, ведь она всегда на месте и почти так же совершенна, как природа”.
Горе в том, что это состояние избалованности господствующее меньшинство научилось поддерживать, даже без больших затрат. Подержанные автомобили, блеск витрин, поощрение греха и лени — все это соблазняет молодежь, и она хиреет. Так ребенка можно уморить, кормя его конфетами и поя разбавленной водкой — он и не потребует здоровой пищи. Те, кто устоял, должны оставить распри и объединяться — помочь ослабевшим. Иначе не уцелеют и те, кто сегодня благополучен. Беда, идущая на Россию, разбираться не будет.
Июнь 2000г.
Ядро нашего общества — существует ли оно?
Многопартийность в России, о необходимости которой так много говорили антикоммунисты, буксует. КПСС, партия «соборного» типа, которая потому и не была партией (то есть представительницей «части»), исчезла, не выдержав кризиса поиска путей. Но набора партий, выражающих разные интересы в конфликте, не возникло. Не таков конфликт и не таково общество.
На наших глазах ведется эксперимент по искусственному созданию партии без идеологии, с абсурдным названием «Единство», несовместимым с самим понятием партии. Это — попытка создания КПСС без советского строя. Вряд ли эксперимент будет долгим, но польза от него есть. Это еще один опыт, пусть и неудачный. Понятно, что без программы объединить людей нельзя. Повторяя каждую неделю, что программы нет, потому что какой-то Греф запаздывает с ее написанием, бригада Путина быстро теряет баллы. А те странные бумаги, которые «утекают» из ведомства Грефа, видимо, для изучения общественного мнения, просто приводят человека в недоумение. Неужели это всерьез?
Партий не возникает потому, что группы и группки политиков не выражают чаяний, идеалов и интересов крупных социальных групп. Как же превращаются чаяния в политические программы, на которых строятся партии?
Любая цивилизация имеет в своем культурном основании большой миф о ее истоках и становлении. Например, миф Запада — идея о «столбовой дороге», ведущей к современному Западу от Древней Греции и Рима. В философии этот миф представлен Гегелем: лишь Запад имеет историю, все остальные «выпали» из нее, поскольку уклонились от «столбовой дороги».