Непорядок вещей
Шрифт:
— Мы не снимаем людей, — пояснил Эдвард, хоть это ничего и не объясняло. — Только места, в которых бываем.
Вексфорд расспрашивал мальчиков по очереди, разумеется, в присутствии матери. Эдвард был первым. Его он прежде всего попросил вспомнить обстоятельства той ночи, когда пропала Санчия. Предложил закрыть глаза и попытаться воспроизвести все с момента, когда он лег спать. Читал ли он перед сном, когда выключил свет и как быстро уснул. Мальчик послушался, или Вексфорду так показалось, сообщил, что книг почти не читает, по крайней мере, в постели.
— А что тебя разбудило? — спросил Вексфорд.
Мальчик сказал, что не знает, и добавил весьма находчиво:
— Как узнать, что тебя разбудило, если этого уже нет, когда просыпаешься.
Он не знал и в котором часу ночи проснулся. Наверное, кто-то спускался или поднимался по лестнице, вот и разбудил его.
— Вряд ли, Эдвард, — возразила Фэй Девениш. — Папа или я часто спускаемся на первый этаж, но вас это не будит.
— Ну тогда не знаю, — ответил паренек и бросил на мать взгляд, которого Вексфорд понять не мог. Одновременно обиженный и озадаченный. — Короче, и тогда не знал, и сейчас не знаю.
— Скажи, Эдвард, ты любишь сестру?
— Конечно, люблю. Она же моя сестра.
Фэй Девениш заплакала. Казалось, естественная реакция двенадцатилетнего мальчика, особенно воспитанного в такой среде, — подойти к матери и обнять ее за плечи, или хотя бы попытаться успокоить. Но Эдвард продолжал сидеть с каменным лицом. Он смотрел в сторону. Мать, промокнув глаза платком, невероятным усилием воли взяла себя в руки.
— А ты никогда не думал, что было бы лучше без сестры? — продолжил Вексфорд — Если бы она, скажем, не родилась.
Фэй охнула, как обычно делают женщины, когда порежутся, или их укусит насекомое.
— Прошу меня извинить, миссис Девениш, но пусть мальчик ответит.
Она обреченно кивнула.
— Эдвард, — окликнул Вексфорд.
— Не знаю, — сказал мальчик с прежней интонацией. — Я привык к тому, что она есть. — Он поколебался. — Ну, я как бы думал, что забавно, то есть странно, что она появилась, когда мы с Робертом уже так выросли.
— Тебе никогда не хотелось ей как-то навредить?
— Господин старший инспектор, простите, но я такого не потерплю. — Впервые при нем она говорила столь решительно. Бледные щеки порозовели, глаза засветились. — Я не могу спокойно сидеть и слушать подобные вопросы.
— Хорошо, миссис Девениш. Пожалуй, на этом все, Эдвард.
— Я могу идти?
— Да, конечно, и попроси зайти брата.
Роберт был ниже Эдварда, но года через два, вероятно, догонит его. На лицах многих детей, особенно мальчиков, нередко читается изумление или вопрос, что, впрочем, неудивительно, думал Вексфорд, учитывая, в каком мире они живут. Но в глазах этих мальчиков он видел чувство более сильное, такое нечасто бывает у детей — ошеломление. Особенно, когда оба смотрели на мать.
Роберта он также расспросил о той ночи, но мальчик помнил еще меньше, чем брат. На вопрос
— Конечно, я любил ее.
Вексфорд обратил внимание на прошедшее время. А вот Фэй, кажется, нет. Она лишь охнула, когда Роберт сказал:
— Она умерла, да? В школе так говорят.
Вексфорд продолжил:
— Роберт, ты не знаешь подругу матери по имени Джейн? Мисс Джейн Эндрюс?
Вместо мальчика быстро, слишком быстро, ответила Фэй:
— Она мне не подруга.
— Роберт, ответь.
— Кажется, да. Она приходила к нам, правда, очень давно. С тех пор мы ее не видели.
Вексфорд отпустил мальчика. Когда дверь за ним закрылась, Фэй снова заплакала.
— Она мне не подруга, не подруга. Вы не должны были говорить о ней при детях.
— Я понимаю, как вам тяжело, миссис Девениш, но прежде чем я уйду, позвольте спросить у вас еще кое-что.
— Да, пожалуйста, но зря вы. Хотя что уж теперь. — Она вытащила новую салфетку из лежащей на столе упаковки, решительно вытерла глаза и нос и произнесла: — Не буду больше плакать. Что вы еще хотите знать?
— Не столько знать, сколько получить. Помните, когда я попросил фотографию Санчии, вы ответили, что есть только общие семейные снимки. Тогда я отказался, но сейчас, с вашего позволения, я бы хотел их увидеть. Все же лучше, чем ничего.
— С минуты на минуту придет муж.
— Замечательно. Одной вам лучше не оставаться надолго. Но разве это как-то мешает принести фотографии? Оказалось, что в нашем распоряжении всего один нечеткий снимок из «Курьера», к тому же не оригинал, а газетный отпечаток.
— Я видела эту фотографию в газете, — сказала она, словно оправдываясь. — Не представляю, где ее сняли.
— Может быть, все же поищете? — повторил он настойчиво, поскольку знал, что приход Девениша может положить конец всему, чего он успел добиться за этот визит. — Пожалуйста, миссис Девениш.
Она неохотно подчинилась. Беседа проходила в гостиной, и Вексфорд слышал, как Фэй вошла в кабинет мужа, затем поднялась на второй этаж. Он снова спросил себя, почему девочка не умеет или не хочет разговаривать; почему у мальчиков такой встревоженный взгляд; и новый вопрос, на который тоже пока нет ответа, — почему Фэй заплакала, когда он всего лишь спросил старшего паренька, любит ли он сестру. И неужели она так ненавидит Джейн Эндрюс, что слово «подруга» из его уст вызвало столь болезненную реакцию?
Когда Фэй вернулась, он заметил некоторые перемены. Она напудрила лицо, надушилась, подкрасила глаза, губы и переобулась в более изящные туфли. И что-то сделала с прической, отчего та стала выглядеть пышнее.
— Вот, — сказала она. — Боюсь, больше нет.
Всего четыре фотографии, и те семейные, однако разглядеть он их не смог, потому что в замочной скважине повернулся ключ. Фэй Девениш подскочила на месте. Пришел ее муж.
— Можно их взять с собой? — быстро спросил Вексфорд. — Мы их, конечно, вернем.