Непоседа
Шрифт:
Абнувас печально и виновато кивнул.
— Мы советовались с докторами и мистиками, волшебниками и колдунами, — вздохнул Сутар. — Никто не знает, как это лечить. Лекарства и заклинания от излишней жестокости существуют, но никто не пробовал придумать лекарство от излишней доброты. Один колдун, кстати, очень заинтересовался вопросом. Он сказал, что доброта может быть прекрасным оружием. Надо только заколдовать жителей враждебной страны, чтобы они желали всем добра. Чтобы они не казнили убийц и не сажали в тюрьмы воров, не мешали грабить общественные посевы и разворовывать королевские рудники, чтобы любое зло называли последствием тяжелого детства и недостатка внимания. Колдун сказал,
— Но если все станут добрыми, то там не будет воров, грабителей и убийц! — пылко возразил Абнувас.
— О, мудрый султан, — горько сказал шут, — заклинание никогда не подействует на всех. Найдутся те, кто перед ним устоит. Найдутся те, кто по своему гномьему или эльфийскому происхождению поддастся заклинанию не в полной мере: к примеру — не будет грабить и убивать только своих соплеменников. А больше всего будет тех, кто по причине душевного недоразвития творил и продолжит творить зло, даже не думая, что это зло. Заклинание свяжет руки только людям и без того добрым. Злодеям оно позволит творить все, что угодно.
— А еще очень быстренько набегут ушлые люди из соседних государств, — сказал Иен. — То-то они порадуются! Факт!
— И тот колдун придумал это заклинание? — забеспокоился Абнувас. — Это очень нехорошо, надо его отговорить!
— Ну, к счастью, тот колдун скоропостижно умер, — сказал Сутар. — Свалился с вершины своей башни, а поскольку в зубах у него почему-то застряли скомканные страницы его колдовской книги, он не смог волшебством смягчить падение.
— Бедняга, — вздохнул Абнувас. — Какая трагическая случайность… Уверен, поразмыслив, он бы сам отказался от своих планов!
Трикс ошеломленно смотрел на Сутара.
Шут пожал плечами:
— Согласен, это было бы мощное оружие. В случае конфликта с вашим королевством, к примеру… Но мы же все-таки не чудовища какие-то! Ну драконье пламя, чума, наводнение… Но должны же быть какие-то моральные границы!
Трикс облегченно вздохнул.
— Теперь ты понимаешь, что наш добрый султан, — шут вздохнул, — не поможет в решении той проблемы, что перед нами встала.
— Какой проблемы? — забеспокоился Абнувас.
— Не беспокойтесь, это мелкие вопросы, недостойные вас, — отмахнулся шут. — Кстати, я шел к вам, чтобы предупредить — заболела одна из гончих собак, у нее отнялись лапки. Вы бы не могли…
— Конечно! — вскочил Абнувас. — Что же ты не сказал сразу, шут? Я немедленно пойду к бедной собачке!
Едва султан удалился, как шут развел руками и пожаловался:
— Ну вот, видите? Он проявляет доброту ко всем. Он не разделяет малую доброту и большую. Не видит, как из-за мелочей страдает главное… Ох, неужели и мы с визирем в ту ночь заразились этой болезнью… и оставили на троне непригодного султана.
— Сутар, — вздохнул Трикс, — я все понял, да. Султана не стоит даже огорчать рассказом про Прозрачного Бога. Тогда, быть может, мы пойдем к Великому Визирю?
Сутар кивнул:
— Я собирался устроить вашу встречу поздним вечером. Но раз уж вы здесь — пойдемте. Аблухай сейчас в театре, смотрит какое-то представление. Обычно это настраивает его на добродушный лад.
— То есть с Великим Визирем у нас не будет таких проблем, как с султаном? — уточнил Трикс.
— О нет. Таких проблем не будет, — твердо пообещал шут.
Часть вторая. Трикс интригует
1
Великий Визирь Аблухай слыл покровителем искусств, знатоком живописи,
Трикс к искусству относился с подобающей аристократу и магу снисходительностью. Конечно, чтобы соорудить магическую башню или самый простенький дворец, надо знать архитектуру, да и менестреля послушать на пиру всегда приятно. Но тратить на любование танцами или разглядывание картин целые дни? Удивительно скучное занятие!
— Главное, чтобы Великого Визиря не обуяла жажда творчества, — озабоченно сказал Сутар по пути.
— А это как?
— Ну, если Великий Визирь будет увлечен картинами — он может попросить вас нарисовать свой вопрос. Если танцами — то станцевать его. Видишь ли, юноша, визирь благоволит к тем, кто разделяет его увлечение искусствами…
— Главное, чтобы он сейчас не был увлечен ваянием из мрамора, — сказал Трикс. — А то я вопрос буду задавать несколько месяцев…
Вслед за шутом Трикс и Иен прошли длинными коридорами, распугивая своим появлением охранников и слуг. Сутар явно пользовался во дворце авторитетом. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, они вошли в резную дверь и оказались в небольшой, уютно обставленной ложе, нависающей над полутемным театральным залом. Занавес на сцене был задернут, публика в зале — по большой части люди артистической наружности — что-то обсуждала, лакомясь жареными подсоленными зернами кукурузы. В ложе на широком мягком диване развалился пожилой мужчина в длиннополом халате — сухонький, с быстрыми умными глазами, простым белым тюрбаном, украшенным одним-единственным изумрудом, — но крупным и чистым, сияющим, будто зеленый фонарик. Столик рядом с диваном был, как положено, завален фруктами и сладостями.
— Антракт, нам повезло, — прошептал Сутар. Склонился перед человеком и произнес: — А вот и я, Великий Визирь! Твой верный старый шут и наперсник! Визирь кивнул и произнес:
Твой приход, как халва и шербет, шут Сутар. Я вниманьем твоим обогрет, шут Сутар. Что причиною этого служит визита? Говори же, я жду твой ответ, шут Сутар. Полагаю, волшебник, что дружен с драконом, К нам пришел для ученых бесед, шут Сутар?Шут с тревогой оглянулся на Трикса. И тот понял, что ему предстоит испытание. Судя по всему, визирь говорил знаменитыми самаршанскими казелями. Выступив вперед, Трикс вежливо поклонился. И сказал: