Непослушная послушница, или Я – жена демона?!
Шрифт:
– Вещи тебе уже куплены новые, – отец понял меня по-своему.
– Я бы хотела остаться, – начала, осторожно подбирая слова, ведь всем был известен крутой нрав главы нашего рода.
– Избавь меня от истерик, – он недовольно скривился. – Женские штучки со мной не пройдут, запомни это на будущее. А теперь иди.
– Прощай, детка, – Цинтия обняла меня, ошеломленную, и шепнула на ушко, – прими судьбу, не перечь отцу. Я буду молить Богиню, чтобы послала тебе доброго супруга и славных деток в утешение.
– Время убегает, дочь, – раздраженно напомнил лорд Сазентан.
Да я и сама была бы рада убежать. Но куда? Дальше соседнего луга с лесочком и не заходила никогда.
– Иди, моя хорошая, – жрица промокнула краешком фартука слезы, побежавшие по лицу.
А я словно застыла, как мошка, угодившая в вязкое варенье.
– Вся в покойницу-мать – встанет и смотрит так, что кровь стынет в жилах. Намается муж с такой! – пробурчал отец и, схватив меня за руку, потащил к двери. – Переставляй ноги пошустрее!
Я, будто во сне, понукаемая, как лошадь, пошла за ним, все еще не веря, что и в самом деле покидаю свой дом. Что нужно сделать, чтобы проснуться и забыть об этом кошмаре? Милосердная Богиня, помоги!
***
– Леди Ивия! – похожая на сдобную булочку высокая розовощекая девушка, стоявшая у кареты, к которой меня подвел отец, расцвела улыбкой. – Я ваша служанка Дженни! – Она прищипнула подол серого платья, неуклюже присела в поклоне и с гордостью добавила, – Личная служанка!
Ответить ей я не смогла – горло будто рукой стиснули. Но девушке этого, похоже, и не требовалось. Распахнув передо мной дверь кареты из красного дерева, Дженни ухватила меня под локоть, помогла забраться внутрь и усесться рядом с отцом. Сама плюхнулась напротив, заняв почти все сиденье, и вновь широко улыбнулась.
Нас затрясло по рытвинам, и лорд Сазентан скривился, пробурчав:
– Все рессоры опять полетят в Бездну! Проклятые жрицы, каждый грош зажимают! Нет бы подъездной путь залатать лучше!
– Папа! – ахнула я, потрясенно глядя на него. – Вы навлечете гнев Богини!
– Хуже уже не будет, – он раздраженно отмахнулся, а потом нахмурился, снова заскользив глазами по мне. – Да и не Богиня наша проблема, а ты! – Вдруг выпалил мужчина.
– Чем провинилась перед вами, батюшка? – я похолодела.
Еще только в карету села, а уже где-то опростоволосилась!
– Ты одета так, что впору подумать, будто это Дженни твоя госпожа, а не наоборот!
– Ой, ну вы скажете, господин! – захихикала розовощекая деваха. – Леди Иви такая красавица, это, утонченная! А я-то дочь кухарки!
– Оно и видно, – взгляд лорда намного дольше позволительного задержался на ее пышной груди, которая колыхалась в такт движению кареты.
– Господин, Дарина положила платье ей на переодевку, коли понадобится, – смутившись под его непристойным взором, пролепетала Дженни.
– Дарина умная женщина, – закивал отец и постучал набалдашником трости в стену кареты.
– Чего изволите, лорд? – осведомился паренек, открыв дверь и согнувшись в три погибели.
Он ехал, держась за задник кареты, и сейчас был покрыт дорожной грязью от босых ног до кудрявой головы.
– Весь извозился! – отец отвесил ему затрещину и брезгливо начал тереть ладонь платком. – Износишь ливрею, с тебя взыщу, понял?
– Да, господин, – пролепетал бедняга.
– Почему без башмаков?
– Отобрали, – еще тише ответил паренек.
– Кто?
– Братовья старшие.
– Не вернешь – под розги ляжешь! А теперь скажи кучеру, пусть к озеру правит.
– Слушаюсь, – мальчишка прикрыл дверь.
– Беда со слугами, – пояснил отец, очевидно полагая, что мой потрясенный вид вызван этим. – Остались только мальчишки непутевые да те, у кого мозгов отродясь не бывало! Демоны виноваты, всех путных в армию забрили, рогатые отродья!
– Господин! – теперь всполошилась Дженни. – Неровен час, услышат ведь!
– И что?! – громыхнул он. – Я лорд-дракон Долины белых лилий! Пусть слышат!
– Конечно, конечно, – побледневшая девушка закивала, съежившись, что с ее габаритами было довольно проблематично.
Карета тем временем снова остановилась. Отец отдернул занавеску и велел:
– Берите платье, идите на берег и там переоденетесь, чтобы никто не увидал.
– А можно в карете? – едва слышно спросила я, придя в ужас от перспективы раздеваться прямо на улице.
Перед сном в затухающем свете огарка я сначала натягивала ночнушку через ноги прямо до горла, а потом, извиваясь, как червяк на крючке, снимала тунику – когда все стратегические места уж были прикрыты.
– Как, дуреха? Тут и не развернуться, а там подол на обручах да кринолины ваши бабские! Иди, говорю, не зли отца! – Его рука так стиснула набалдашник трости так, что мне почудилось, будто глаза птицы на нем сейчас выскочат из орбит.
А мне на миг показалось, что ему и дочери хочется отвесить смачную оплеуху, как тому мальчишке.
– Идемте, госпожа, – Дженни открыла дверь и вступила на тонкую кромку земли перед лужей. – Хватайтеся!
Она стиснула мою талию, перенесла меня и поставила на сухое место. Потом вернулась, достала из лавки в карете черный чехол и прямиком по грязи пошлепала ко мне.
– Следуйте за мной, – сказала, склонив голову и, подумав, добавила, – пжлста. В грязюку только не угодите, тут в лужу ступишь, по ж… улетишь! Ой. Не то ведь ляпнула, прощения прошу.
– Не переживай, – я двинулась за ней следом, внимательно глядя на чавкающую под ногами грязь.
В самом деле, наступлю не туда, и служанка, то и дело бросающая на меня взгляды через плечо, обернется, а госпожу не увидит – нету, утопла в луже.
Вот смеху-то будет.
– Добрая вы, – она вздохнула и неожиданно добавила, – зря это. В жизни добрякам плоховато живется. И снова мелю языком! Прощения прошу.