Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
— Товарищ маршал Советского Союза, докладывает командир 67-й стрелковой дивизии Северного военного округа генерал-майор Чайка…
; —?
— Так точно, Герой Советского Союза. Товарищ маршал, вынужден обратиться непосредственно к вам потому, что кадровики сказали, что решить можете только вы. У меня в дивизии командует одним из полков подполковник Варенников. Всего два месяца, как принял полк и выполняет свой долг отлично. Кадровики беседовали с ним на предмет перехода в Ракетные войска Сухопутных войск. Он категорически отказался. Однако…
— ?
—
— ?
— Да нет, товарищ маршал, он вот у меня в кабинете и никуда не хочет переводиться, просит оставить в полку.
— ?
— Спасибо, товарищ маршал.
— ?
— До свидания, товарищ маршал Советского Союза.
У меня на протяжении всего этого разговора было напряжение максимальное. Как вы поняли, вопросительным знаком я обозначил в этом диалоге слова главкома, слышать которые я не мог. Только когда Федор Васильевич поблагодарил маршала, я понял, что все решено. Комдив, улыбаясь, довольный разговором, не торопился раскрывать его содержание. Наконец, медленно закурил и, отдаваясь во власть воспоминаний, начал:
— Родион Яковлевич знает меня давно. И по Великой Отечественной, и по войне на Дальнем Востоке, когда японскую Квантунскую армию гоняли по всему Китаю. Человек он внимательный. Видишь, как он рассуждает: «Ну, если офицер не хочет переходить на другую службу, тем более менять профиль своей специальности и просит, чтобы его не трогали, — пусть командует полком, это тоже важно». Так что всем можно успокоиться: и нам, и тем, кто хотел «вытолкать» тебя из дивизии.
Затем Федор Васильевич позвонил еще раз начальнику Управления кадров Сухопутных войск генерал-лейтенанту К. Майорову и передал ему решение главкома. Кстати, тот сообщил, что командир уже получил его. На этом эпопея с моим выживанием меня из этого полка закончилась.
На службе все шло вроде нормально. А вот в целом в стране было как-то тревожно. Хотя в то время «с нашей колокольни» не все было видно и не все можно было понять. Но то, что с Г. К. Жуковым обошлись несправедливо, — это факт! Конечно, сменивший его Малиновский — тоже фигура. Но это — не Г. К. Жуков. Очень важно будет и для нас, военных, и для страны в целом, какую линию поведет Малиновский.
Оказалось, что прогноз Сбитнева оправдался: в марте 1958 года на очередной сессии Верховного Совета СССР Хрущева утверждают Председателем Совета Министров. В том же году Никита Сергеевич едет в США. Но это произошло уже после того, как я оказался по долгу службы на полуострове Рыбачьем.
А случилось это мое назначение довольно интересно. В начале лета я отправил жену с малышами на юг, на море. Как, собственно, и многие другие — все тоже посылали семьи, в основном из-за детей, кто куда мог. Но на этот раз договорились, что моя семья возвращается в начале августа. Во-первых, потому, что во второй половине этого месяца будет сложнее с билетами. Во-вторых, нашему старшему сыну, который уже окончил 1-й класс, надо подготовиться к школе, адаптироваться, да и август в Заполярье, как
Как-то приезжаю со стрельбища. Уставший, но довольный — стреляли хорошо. А уставший потому, что был день и «ночь» на стрельбах (летом ночи нет). Заходит возбужденный Дубин. У него вообще от природы сильный румянец, сейчас же он полыхает, как помидор. Что-то произошло. Говорю: «Садись, рассказывай», — а сам сделал вид, что мне вроде что-то известно.
— Да чего рассказывать? Плохи мои личные дела. Вызывал меня командарм генерал Лосик. Предлагал должность командира отдельного полка, но на полуострове Рыбачьем. Я отказался. До меня он вызвал еще двух и тоже с выдвижением — отказались. Вот теперь не знаю, какая моя будет дальнейшая судьба. Ведь начальство как может расценить мой отказ? А-а, не захотел? Ну и сиди до увольнения. Или на военкомат запрут.
— Я не думаю. Коль они за вас взялись, то еще поступят предложения. Вы, очевидно, обосновали свой отказ?
— Да, я сказал, что если ехать на полк, то надо на несколько лет. У меня же сын закончил 7-й класс, а на Рыбачьем только семилетка. Значит, придется его держать в Мурманске, в интернате. Но это крайне нежелательно, потому как за ним нужен глаз да глаз. Командующий вроде посочувствовал. «Ну, ладно, — говорит, — идите».
— На мой взгляд, довод убедительный. В общем, Леонид Николаевич, не будем нагонять тучи, лучше надеяться на лучшее.
Уточнили с Дубиным план на завтра, и он ушел. Я разобрал документы и уже собрался домой. Вдруг звонок. Кто бы мог в такой час?
— Слушаю вас.
— Это Чайка. Командующий армии тебе не звонил?
— Нет, звонков от него не было.
— Так вот, он приказал тебе прибыть к нему завтра к девяти часам.
— Товарищ генерал, может, вы сориентируете меня хотя бы в общих чертах?
— К сожалению, не знаю. Сказал, что лично поставит задачу, поговорит. Вообще-то у меня есть предположения, но я не думаю, что вызов по этому поводу.
— Ну, вы меня совсем озадачили. Тогда хоть свою версию скажите.
— Нет. Пока ни о чем не думай, отдыхай — завтра все прояснится. До свидания.
— До свидания.
Я положил трубку, а в голове закружились мысли. Не исключен опять вариант с ракетчиками, а возможно, надо в чем-то помочь городу? Может, подошел срок морского похода полка на Новую Землю (это было как-то высказано в общих чертах), или нас ждет какое-нибудь показное занятие, представление полка солидной делегации и т. д.
Какой уж там сон! Так — в полусне-полудремоте промаялся всю ночь. Утром размялся, принял душ — и в штаб армии. Прибыл за 15 минут до назначенного часа, однако адъютант сразу же говорит:
— Заходите.
— Но…
— Он сказал: чтобы заходили, как только появитесь. Вхожу в кабинет. Генерал Лосик за столом, смотрит документы. Представляюсь. Командующий подошел, поздоровался и внимательно посмотрел в глаза. Спросил, как дела в полку, как настроение у личного состава, у командира полка. Ответил, что все в пределах нормы, оснований для беспокойства нет. Тогда он как выстрелил: