Неповторимое. Книга 5
Шрифт:
Сергей Федорович со мной соглашался: да, действительно, можно было бы осуществить ее попозже, но решение уже принято… Будто это стартовала ракета, и уже вернуть ее на стартовую площадку нельзя. Ведь пока идет всего лишь «говорильня». Можно тысячу доводов найти, чтобы обосновать этот перенос, но проводить зато операцию без риска и сомнения. Я знал, что переубеждать Салманова — бессмысленно. Поэтому как-то после очередной утренней работы в Центре боевого управления 40-й армии по реализации обнаруженных разведкой данных я пригласил к себе в Оперативную группу (наш двухэтажный домик стоял метрах в 250–300, не доезжая до КПП штаба армии) начальника штаба советнического аппарата, который тоже был в ЦБУ, генерал-лейтенанта Л. Печвого. В прошлом он был командиром одной из дивизий, которая входила в Прикарпатский военный округ, поэтому
Шло время, и вот в самый канун съезда я получил официальное решение министра, что мне, делегату XXVII съезда КПСС, необходимо вылететь в Москву и принять участие в его работе. Одновременно быть в готовности доложить о состоянии дел в Афганистане.
XXVII съезд проводился под лозунгом «Перестройка, гласность и демократия». Прошло ровно десять месяцев, как генеральным секретарем стал М. Горбачев. Съезд утвердил новую редакцию Программы КПСС, а также «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года». Началась так называемая перестройка. Народ жил надеждами. В стране во всем чувствовалась невостребованность, неиспользованные возможности, громадный незадействованный потенциал. Во времена Косыгина это не было так выражено. До нас доходили его мысли о перспективе развития страны. Это действительно были взгляды на перестройку, достойную нашего народа и нашей великой державы. И если бы не ревностная позиция Брежнева (к чему довольно успешно его подталкивал Устинов), то вопросы повышения темпов развития нашего народного хозяйства, конечно, еще во второй половине 70-х годов могли быть более высокими. Косыгин ушел из жизни в декабре 1980 года. Вместо него утвердили Тихонова, который был у Алексея Николаевича первым заместителем.
Тихонов, конечно, не Косыгин. Никаких новаций ждать от него было нельзя. Все его взоры устремлены были на генсека — как скажет, так и будем делать. А поскольку тот был больной и сказать уже ничего не мог, то дело закисало. С приходом Андропова ожили и наши надежды. Но безвременная (и все-таки загадочная) его смерть оборвала и эти чаяния. Совершенно больной Черненко окончательно «зацементировал» предсовмина Тихонова. Конечно, за свои пять лет председательствования он экономику не двинул. Она вяло поворачивала свои шестеренки еще по инерции, выдавая «на-гора» всего лишь 3–4 процента ВВП в год. Естественно, тогда мы это считали застоем, хотя в капиталистическом мире в таких процентах трагедии не видели.
В 1985 году к руководству страной пришел Горбачев. Хоть и за его плечами никакой производственной практики не было (только комсомольско-партийная работа), но он разделял прогрессивные взгляды Андропова (так нам казалось), а последний унаследовал это от Косыгина. Особо положительно расценен был факт назначения председателем правительства Н. И. Рыжкова. Это и отличный производственный практик (один только «Уралмаш» чего стоит), государственный масштабный деятель (Минтяжмаш, Госплан, заведующий отделом ЦК). Ну, у кого могли быть сомнения в том, что мы раскрутим маховик экономики на полную мощь? Ни у кого!
Я не хочу цитировать Горбачева и других выступавших на съезде, но вывод был один: «Неконец-то!» Имелось в виду, что период с конца 70-х и до середины 80-х, отмеченный траурными событиями, закончился: страна проводила в последний путь А. Н. Косыгина, Л. И. Брежнева, Ю. В. Андропова, К. У. Черненко, других видных государственных деятелей. И каждый раз создавалось впечатление, что они уходят и что-то «уносят» с собой, не оставляя всего необходимого, чтобы стартовали новые силы и тем самым обеспечивалось бы поступательное движение вперед.
И вдруг на орбиту восходят Горбачев и Рыжков. Программу нового экономического и социального развития принимает XXVII съезд. Конечно, этого ждали все — народ, страна в целом, наши друзья, весь мир.
Правда, справедливости ради надо сказать, что у нас и в этот, так сказать, «застойный» 5—6-летний период были и такие события, которыми можно гордиться и по сей день. Назову хотя бы некоторые из них (хотя это была
Во внутренней политике: была проведена перепись населения (высокий прирост); на стройки Западной Сибири был торжественно отправлен 50-тысячный отряд комсомольцев; завершено строительство большого Ставропольского канала; введена на полную мощность Нурекская ГЭС в Таджикистане; завершено строительство Армянской АЭС; на Белоярской АЭС введен новый энергоблок с реактором на быстрых нейтронах; завершено строительство мощного угольного разреза «Богатырь» Экибастузского комплекса, а также Северного горнообогатительного комбината имени Комсомола Украины и первой очереди цеха холодной прокатки стали на Новолипецком металлургическом заводе; введены в действие: Навоийская ГРЭС (Узбекистан), Зейская ГЭС (Дальний Восток), вторая очередь КамАЗа; сдан в эксплуатацию первый энергоблок Ровенской АЭС; стартовала орбитальная научная станция нового поколения «Салют-7»; запущен космический корабль «Союз Т-5» и т. д.
В области внешней политики: подписан Договор между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2, подписали Брежнев и Картер); отмечалась тридцатая годовщина ГДР; введена в действие межгосударственная линия энергопередач СССР — Венгрия; введен в строй магистральный газопровод «Союз» — в строительстве принимали участие СССР, Болгария, Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехословакия; в Москве проходили XXII Олимпийские игры; с территории ГДР выведена часть группировки советских войск; советским ракетоносителем выведен индийский спутник «Бхаскара-2» на околоземную орбиту; СССР и США подписали соглашение о модернизации специальной линии связи «горячая линия»; в Москве проведены Игры доброй воли, в которых приняли участие ряд стран.
Ничего себе «застой», не правда ли? Если бы сейчас повторился такой «застой», вся пресса била бы в литавры по поводу неслыханного успеха ельцинских «реформ».
Все это и многое другое говорило о мощи Советского Союза, его высоком престиже. Для меня лично, как и для других соотечественников моего поколения, важным событием было восстановление В. М. Молотова в рядах КПСС. Это произошло 5 июня 1984 года. Спасибо К. У. Черненко — хоть это успел сделать. Вячеслав Михайлович был исключен из партии и снят со всех постов Хрущевым — интриганом и авантюристом. Полезно знать читателю, что расправа над Молотовым и другими произошла именно в период так называемой «хрущевской оттепели», о которой так много теплых слов было сказано в свое время Горбачевым и его тенью Яковлевым.
Конечно, в это время у нас были и тяжелые явления: ввод советских войск в Афганистан; политическая эпопея в связи с появлением в Польше «Солидарности» (Англия против СССР ввела экономические санкции); сбитие южнокорейского лайнера «Боинг-747»; принятие Постановления ЦК КПСС от 7.05.85 года (т. е. сразу, как Горбачев стал у власти) «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма» — эта кампания нанесла колоссальный экономический и социально-политический ущерб; роковое назначение Шеварднадзе министром иностранных дел СССР; такое же роковое назначение (не избрание) Ельцина первым секретарем МГК КПСС… Но основной рок, главная трагедия в жизни нашего общества, конечно, были связаны с появлением Горбачева у власти, а вместе с ним и предателя Яковлева, которому впоследствии российское телевидение так много уделило и уделяет внимания, что возмутился даже Юрий Михайлович Лужков.
Но многие перечисленные и неперечисленные личности проявились и стали для нас явными значительно позже. А на XXVII съезде КПСС мы все были исполнены больших надежд.
В перерывах между заседаниями съезда я, конечно, находился в Генеральном штабе (в основном в вечернее время). Отдельно доложил о ситуации в Афганистане начальнику Генштаба маршалу Советского Союза С. Ф. Ахромееву, министру обороны маршалу Советского Союза С. Л. Соколову. Повстречался со всеми, от кого зависит состояние наших дел в Афганистане, и со всеми обо всем договорился, кроме министра обороны. Хотя Сергей Федорович и предупреждал меня, что не надо поднимать вопрос о предстоящей Хостской операции, я все-таки попытался логически убедить Сергея Леонидовича в необходимости перенести операцию месяца на два. Но министр обороны даже не стал меня слушать — решение принято, надо выполнять. Было странно — даже Д. Ф. Устинов прислушивался к тому, что я говорил, хотя и не переносил меня (как и Огаркова).