Неправильная Сайко Аймара
Шрифт:
— Благодарю, — склоняет голову некромант, и даже я хорошо различаю спрятанное за учтивостью «никогда».
— Твоей платой будет твое согласие, лорд. Пока ты в моём городе ты не откажешь ни одной женщине, попросившей тебя о любви!
Глупо так думать, но мне на мгновение кажется, что это специально, чтобы меня уколоть.
— Ни одной? — скептически спрашивает некромант, вздёргивая бровь. Кажется, он удивлён, и не сказать, что приятно.
— Ни одной, — усмехается в ответ бог Игры каменными губами статуи. — Но, разумеется, ты можешь не попадаться, или не дать ей
Тайр молчит некоторое время, а затем… соглашается. Соглашается?!
Я говорю себе, что это не моё дело, это меня не касается, вот вообще никак, но отчего-то я чувствую себя так, словно падаю в пропасть. И иголки по всему телу. И словно выворачивает наизнанку. Я, оказывается, незаметно для себя самой успела его присвоить. И мне невыносимо — невыносимо! — знание, что любая женщина может подойти к нему, и он пойдёт с ней, и будет… Ох! Надеюсь, у Тайра хватит сноровки и благоразумия не попадаться.
Некромант уходит, и я делаю ещё одну попытку вырваться, в надежде, что теперь, когда я видела то, что мне важно, круг разомкнётся… Но не тут-то было. Я лишь перехожу из одного вместилища бога Игры в другое. Безнадёжно. Но я упрямо пытаюсь снова и снова, я твёрдо решила, что не хочу больше задерживаться ни на секунду, не хочу ничего знать ни о ком из этих людей, об их горестях и чаяниях… И я уже точно дошла до конца круга и повторяюсь… а потом взгляд цепляется вдруг за знакомые рыжие кудри и веснушки. Софира! И я останавливаюсь. Запоздало понимаю, что не надо было, но увы, уже промедлила достаточно, чтобы услышать:
— Значит, ты хочешь всегда знать, где находится человек, известный тебе под именем Айк?
И всё. Теперь уйти я не могла. И в этот момент, честно признаться, ненавидела глупую, взбалмошную девчонку. Да какое право она имеет! Что она о себе возомнила? Что она там себе напридумывала?!
— Да! — дерзко вздёргивает подбородок девчонка. — Какая будет плата?
— Плата? — Кажется, бог Игры снова улыбается, и мне и жутко представлять, и отчего-то крайне любопытно — как это выглядит со стороны, когда каменная статуя пытается искривить губы в ухмылке… — Платой будет то, что ты не подойдёшь к нему ближе, чем на сто шагов, и никогда не заговоришь с ним!
Я думала, что бог Игры несправедлив? Беру назад все свои подуманные и даже не подуманные ещё слова. Он восхитителен! Великолепен! Она никогда на это не согласится! И слава, слава богу Игры!
Увы. С выводами я поторопилась. Разумеется, Софира не согласилась на плату, но и отступаться не стала.
— Я буду играть, — сказала она. И мне, хоть я и ненавидела её несколько мгновений назад, стало не по себе. А бог Игры наоборот доволен.
— Если человек, известный тебе под именем Айк, не станет твоим мужем до истечения шести месяцев, следующие шесть месяцев ты не откажешь никому и ни в чём.
Наверное, Софира слишком наивна, и не представляет, чем может обернуться хоть одно-единственное неправильное согласие. Хотя, скорее, она слишком уверена в том, что от такого подарка, как она, не откажется никто, и уж тем более безродный мальчишка, ученик странствующего музыканта. Так или иначе, она согласилась.
И
Я не смогла. Отчего-то стало её жалко. А потом ещё мелькнула мысль об Ирке. А что, если она выйдет за него замуж, и опозорит, погубит этим своим «никому не отказывать»… А даже если и нет, её всё равно жалко.
И я сделала немыслимое. Недопустимое. Изо всех сил рванула управление к себе и произнесла вместо бога Игры:
— Ставки не приняты. Уходи! И никогда больше не обращайся ко мне!
Реакцию Софиры я увидеть не успела. Выдернуло меня, наконец, из замкнутого круга, и бросило в своё собственное тело, вот только очнуться я не могла — навалилась непосильная тяжесть, сжимая, заставляя ощутить свою ничтожность… и голос! Тот же, что принимал ставки у просителей, и которому неоткуда было взяться на постоялом дворе. А впрочем, это же его город, о чём я!
— Сайко Аймара, это было восхитительно! Восхитительно глупо! Вступить в Игру, не оговорив ни ставки, ни правила!
Я была согласна, целиком и полностью. И да, я жалела о том, что натворила, сразу же, да я начала жалеть ещё до того, как что-то сделала, но в то же время точно знала — сделаю ещё раз то же самое! Поэтому молчала. Поэтому и немного ещё от страха, и от физической невозможности что-то сказать.
— Вот условия твоей Игры, Сайко Аймара. Заставишь некроманта отказаться от цели, и я исполню два твоих любых желания! Два! Но если он сделает, что собирается, ты умрёшь. И твой брат. И эта рыжая девчонка.
Вот теперь накатила паника.
— Я даже не знаю, что он собирается сделать! — отчаянно хотела выкрикнуть я, но у меня получился лишь жалкий хрип. Впрочем, Гиррун отлично меня понял.
— Так узнай, — отозвался он и ушёл. И тяжесть ушла вместе с ним, а я резко села, задыхаясь от возможности, наконец, сделать вдох, и обливаясь слезами. Причём, скорее от кратковременного облегчения, что всё закончилось, нежели от осознания того, что натворила, и чем это теперь грозит…
К тому моменту, как вернулся Тайр, я кое-как справилась с собой, и даже, вроде бы, вполне сносно притворилась спящей. Вот разве что вид у меня, судя по всему, был жалкий — некромант постоял пару мгновений рядом с моей кроватью, а затем укрыл меня ещё одним одеялом.
Ночь я почти не спала, всё прокручивала в голове произошедшее, тщетно пытаясь понять, что же делать. Единственная идея, которая приходила мне в голову, была до безобразия дурацкой и позорно-беспомощной: просто вывалить на некроманта всё. Совсем всё. И к стыду своему должна признать, что останавливало меня не столько осознание, насколько жалкой и бесцеремонной я буду выглядеть, насколько стану обузой для Тайра… Нет. Больше меня останавливало понимание, что это ничего не изменит. Да, Тайр не хочет лишних смертей на пути к своей цели, но он готов их принять. И будь всё так просто, вряд ли бы Гиррун втащил меня в Игру.