Неправильный рейд
Шрифт:
Вместе они вышагивали по коридорам Черного Храма, — она высокая и тонкая, он вдвое ниже нее, похожий скорее на гоблина, чем на рослого эльфа, — нагоняя ужас на случайно забредших туда искателей приключений.
* * *
Я долго вглядывалась в свою соседку по комнате, не понимая, кого же она мне напоминает. В девушке ничего не было примечательного — застывшие, как холодец, глаза, темный ежик на голове, невыразительная мальчишечья фигура. Ее даже скучно было разглядывать. Взгляд неминуемо отправлялся на поиски чего-то более интересного, пусть это и была унылый пейзаж за окном.
Соседка
Отставив книгу в сторону, девушка прошла в уборную. Затем долго мыла руки и, взяв в руки салфетку, стала протирать зеркало в общей комнате. Ну, думаю, хоть аккуратная соседка досталась. Она, несомненно, чувствовала на себе мой тяжелый взгляд, но это не мешало ей кривляться и строить рожи собственному отражению. Прекратив дурачиться, с совершенно спокойным видом она стала зачитывать в слух и с выражением матерные стишки. В довершении ко всему под моим ошалевшим взглядом она вновь взялась за книгу.
Не хотелось верить, что я действительно нахожусь среди психов. Идею расколоть девчонку я не бросила. Надо сказать, что мысль просто поговорить с ней, в моем распаленном лекарствами разуме даже не возникла. Мне интересней было играть в шпиона-невидимку. Соседку мое странное поведение так же не смущало. В трех метрах от меня, на противоположной кровати, она умудрялась существовать в параллельном мире. Через час в той же последовательности она повторила свои действия. И на меня снизошло озарение.
С тех пор я стала звать ее Симкой.
* * *
На этаже было десять палат, и только три из них пустовали. Одной стороной узкий коридор упирался в туалет и душевые, другой — вел в холл, в котором обитала невзрачная, потрепанная жизнью мебель — два кресла, десяток деревянных стульев, стол возле окна, — и высокий фикус с пышной гривой. Возле деревянной, выкрашенной белой краской двери, ведущей на лестничные пролеты клиники, располагался пост дежурной медсестры. Медсестры менялись часто, в разговоры с больными не вступали, только вели личные дела, заполняли истории болезни и следили за приемом препаратов. В холле обитатели второго этажа и проводили значительную часть свободного времени. К слову, все несвободное время они проводили там же, но в свободное от групповых занятий время можно было молчать.
Групповые терапии были настоящим адом, потому что набитый ватой разум заставляли отвечать на логические, по мнению врача, вопросы. Три часа — один до обеда и два перед ужином — в окружении одних и тех же лиц, мы разбирали, почему компьютерные игры это плохо, вредно и неприлично. Все причины и следствия были давным-давно перемыты и выявлены. Рты десяти пациентов, как у кукол на шарнирах, сами раскрывались в нужный момент и выдавали необходимый врачу текст. Врач слушал и кивал, медсестра что-то записывала в личные дела, после утренней терапии наступала вечерняя и все повторялось по новой.
Но если пациент упорно молчал, его не трогали. Пытались, конечно, растормошить вопросами, но,
— Рейд на Иллидана! ГС не важен, ДПСа хватит! Инвайт всех!
Топот моментально прибежавших санитаров заглушил остальные выкрики, но четверо пациентов, в том числе и я, повскакали со своих мест. Спокойными остались только Симка и рыжий парень, медленно протиравший листья фикуса-великана.
— Долго он в этот раз продержался, — хмыкнула Симка.
Странно, но именно это стало первым разом, когда я заговорила со своей соседкой.
— Кто он такой? — вырвалось у меня, и я услышала, как скрипнула ручка матушки Шахраз.
Конечно, она была рядом. Мой вопрос она слышала, и значит, я «раскололась». Сегодняшняя терапия будет посвящена моей исповеди — что я сделала неправильно и почему оказалась здесь. Не сводя с меня глаз, Шахраз барабанила ручкой по исписанным страницам блокнота. Я сорвалась с места и побежала в сторону затихающих криков.
— Инвайт! — заорала я. — Ачивка есть. ДД!
Дверь крайней комнаты была распахнута. Два санитара заламывали руки буйному парню. Он был рослый, с широкими плечами и не походил на рядового худосочного геймера, какими здесь были большинство. Санитарам удалось повалить его на пол. Извернувшись, парень заметил меня. Каким-то образом неудачному рейдлидеру удалось освободить одну руку и метнуть в мою сторону тапок со словами:
— Кидаю инвайт, выходи из группы!
В тот день я больше не говорила. Даже когда обмякшего после укола парня волокли по коридору, а на терапии Шахраз пытала меня вопросами. Если первую неделю я молчала осознанно, то этот случай погрузил меня в вакуум шока. Почти неделю я не выпускала из рук синий тапок 44-го размера, и в пустом разуме жила одна-единственная мысль: «Теперь я в рейде».
Я вела себя так же образцово, как морковь на свежевскопанной грядке — не буянила, не ругалась с капустой и не прыгала на грядке после отбоя. Но не только это породнило нас с богатым каротином овощем. Моя кожа была оранжевой.
Тянуть больше нельзя было, и за образцовое поведение овоща-переростка меня наградили отменой всех прописанных лекарств. Мне больше не грозило стать жертвой кролика-маньяка.
Сначала ко мне вернулся нормальный цвет кожи. А затем наступила полная и безоговорочная свобода разума. Цепочка безликих и бессмысленных дней прервалась.
Ощущения возвращались по очереди. Первым окреп интерес к моему окружению. Жажда, аппетит и естественная нужда меркли в сравнении с желанием срочно налаживать хоть какие-то контакты в этом странном и нездоровом социуме.
Догадка на счет моей соседки была верна — она заигралась в Sims настолько, что стала копировать манеру поведения виртуальных человечков. Двухчасовая терапия давалась ей очень тяжело. Она то и дело просила хотя бы книгу, чтобы поднять свой уровень развлечения, иначе она прямо здесь умрет со скуки.