Непреодолимые обстоятельства
Шрифт:
— Откуда? Что ты делаешь тут?
Она уперлась лопатками в дверной косяк, который вел из прихожей в коридор с лестницей. Предательски слабость обездвижила. «Все пропало», мелькнула мысль яркой вспышкой. Мелькнула и исчезла. В руке у неё так и остался карандаш, с которым Ольга расхаживала по лаборатории, увлекаемая мыслями.
— Увидеть тебя хотел. — Выдохнул Рус и Ольгу словно током ударило от его голоса.
Голоса, который она мечтала забыть десять долгих, порой бесконечных лет.
— Я тебя не
— Это не имеет значения.
Как всегда, усмехнулась Ольга про себя, только он решает, что имеет значение. Рус двинулся на неё. Он был так близко, что Ольга уже различала аромат его туалетной воды, запах табака. Так и не бросил. Рус шумно втянул воздух у её уха. Уперся руками в стену и косяк, заблокировав, отрезав ей путь к отступлению.
— Изменилась так. Совсем другая стала. И все равно моя.
Подкосились ноги, Ольгу била дрожь.
— Я не твоя. — Выдохнула обескровленными губами.
В темноте прихожей он смог различить, как она бледна. Рус посмотрел в ее глаза и время стерлось, возвращая прошлое. Она, как безвольное существо, как влюблённая девчонка вновь тонула в этих его медовых глазах.
— Всегда моей была и будешь.
Рус помедлил ещё секунду, за которую она успела умереть и родиться заново сотню раз. Потянулся к её губам.
— Малыш. — Выдохнул в губы, сходя с ума от близости к ней. — Маленькая моя.
Коснулся губ медленно-медленно. Ей бы отстраниться, разорвать эту связь, но Ольга стояла словно вкопанная. Она столько лет мечтала увидеть его, коснуться его не во сне, а наяву, вдохнуть аромат его кожи. А сейчас стояла и боялась пошевелиться. Словно каменный истукан, замерла, боясь даже вдохнуть. Рус целовал сомкнутые губы секунду, другую, сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть напором.
А потом она очнулась. Смесь обиды, ненависти к нему и совесть смешались в одну эмоцию. Ольга собрала в кулак волю, сцепила зубы, отодвинула от него лицо. Упрямо вздернула подбородок! Одним богам известно было, чего это ей стоило.
— Уходи отсюда. — Процедила.
Рус ошарашено застыл. Видел же, что в ней борется желание ответить на поцелуй и чувство долга.
— Прости, я тогда поступил подло, как трус. Я выбрал отца.
Ольга сглотнула ком, прикрыла веки. Вдохнуть глубоко через нос, как учил Макс, тогда спокойствие вновь возобладает ее умом. А сердцем? Откуда только взялся он на ее голову? Не хватало ещё разрыдаться, показывая свою слабость, свои, казалось бы, забытые, прожитые чувства.
— Уходи!
Рус опешил. Он понимал, что ей есть, что сказать, что предъявить. Он знал, что она будет обижена, и не без причины, надо сказать. Но думал, что она ответит на поцелуй. А потом они поговорят, все выяснят. Ему было жизненно важно прикоснуться к ней, ощутить забытый вкус её губ, вспомнить, как она дышит, прикрывая
Что-то вроде кривой, ядовитой усмешки коснулось губ.
— А я думал, ты любила меня.
— Любила. Так любила, что чуть с крыши не шагнула, когда ты обручился. Но это прошлое.
Алимова словно ушатом ледяной воды окатили. Он же не знал, не думал, что Лелька способна на непоправимое. Он отодвинулся, вмиг став серьезным, убрал руки.
— Я виноват, Лель. Но с тех пор столько лет прошло. Давай поговорим, — просил он. Возможно, впервые за много лет. — К чему прошлое вспоминать?
Обида затопила душу Ольги. Он ещё большим циником стал? И не раскаивается? Это дежурное «прости», когда она, глупая, чуть не лишилась жизни, потеряв свою крошку, частица самого Руса. Воспоминание о ребенке отрезвило.
— Вот именно! — Отрезала Ольга и отодвинулась на шаг назад, отступила в коридор. — Уходи. Как тебе вообще в голову пришло явиться сюда?
Она сложила руки на груди, закрываясь, посмотрела презрительно. Насколько только смогла.
— Значит, не рада меня видеть?
Разве скажет она? Разве признается, что, несмотря на страх и обиды, против своей воли, каждую секунду сейчас впитывала, чтобы запомнить, сохранить в памяти его образ.
— Оленька! — Крикнул кто-то у калитки.
Страх, промелькнувший в её глазах, о многом сказал Рустему. Все-таки боится, что их увидят, значит, не безразличен он ей, как бы не храбрилась. Ольга прошла мимо него, оставляя за собой шлейф духов, сунула ноги в короткие, меховые сапожки и выглянула за дверь.
— Здравствуй, Оленька. Ты на месте? А я думала, вниз поехала.
Внизу, у калитки стояла, хозяйка кафе на площадке, Джалиля. Ольга не была ей подругой, так, здоровалась при встрече, интересуясь делами. В курортном поселке ее недолюбливали и считали сплетницей.
— Я тут открылась сегодня, а народу мало — снег, тучи. Да и оттепель была, все катаются на Азау, — болтала женщина, а Ольга все более напрягаясь. Про хозяйку кафе говорили, будто она любит почесать языком. — А за мной только через час муж приедет в посёлок. Вот я и думаю, загляну к Оленьке, чаю выпить.
— Заходите, конечно. — Выдавила Ольга и пошла встречать гостью. — У меня сегодня день визитов. Вы, вот, заглянули. А перед тем молодой человек заплутал, думая, что кафе — это моя станция.
Рус уже стоял на крыльце. Он не успел ни раздеться, ни разуться в их короткий разговор в прихожей, потому вышел из домика быстро.
— А я, между прочим, ваше кафе искал. — Подхватил ложь Алимов и обворожительно улыбнулся тётке.
Та зарделась, засмущалась.
— Ой, пойдемте ко мне тогда. Сварю вам кофе. Все равно ещё час мужа ждать.