Неприкаянный 1
Шрифт:
– Сарлуг, господин следопыт. Меня зовут Сарлуг, - мгновенно выпалил тот, едва я успел договорить.
– А меня Александр. Вот и познакомились!
– прихлопнул я его по ляжке и, подхватив за шкирку, вздернул на ноги.
– Сейчас походи туда-сюда немного, чтобы к ногам вернулась чувствительность и после поможешь мне тащить эту эльфийку. Кстати, до того как напасть на меня, она успела перерезать глотки обоим твоим товарищам, что оставались при фургоне. Так что ты остался последний в здравом уме и твердой памяти из всей вашей дружной компании. При том, что у меня возникло множество вопросов. И главным среди них стоит покушение на мою жизнь. Ты вообще зачем в меня стрелял? Я же согласился поспособствовать с отловом неприкаянных, которыми стали твои
– Я испугался! Очень испугался! Я уже хорошо видел стоящий впереди грузовик, когда услышал выстрелы с вашей стороны, но не смог разглядеть какой-либо реакции со стороны своих друзей. А ведь у нас намного лучше развито зрение и слух, чем у вас, людей. Теперь-то я знаю, почему они никак не отреагировали, хотя не могли не услышать такой грохот. Тогда же мне стало страшно остаться тут совсем одному, если бы с вами произошло что-нибудь нехорошее. Потому я ринулся вам на помощь! А выстрелил случайно, - шмыгнув своим здоровенным носом, понурил голову орк.
– Слишком быстро бежал и ударился рукой о дерево, когда выскочил к месту вашей схватки. Вот находившийся на спуске палец и дернулся. Вы ведь мне верите, что это произошло случайно?
– воззрился он на меня настолько щенячьим взглядом, что мне, кошатнику, захотелось тут же выстрелить ему прямо в лицо. И даже заполученная душа не шевельнулась внутри от такой кровожадной мысли.
– Я тебе, конечно, верю! Разве могут быть сомненья? Я и сам все это видел. Это наш с тобой секрет! Наш с тобою секрет!
– безбожно фальшивя, пропел я пришедшие на ум строчки слышанной сто лет назад песни.
– Вот только развязывать тебя повременю. Уж не обижайся.
– Одобряюще похлопав его по плечу, я тут же подтолкнул орка по направлению к сверлившей меня очень нехорошим взглядом эльфийке. Эта, можно сказать, коллега по ремеслу, естественно, пыталась высвободиться, о чем свидетельствовали хорошо заметные потертости на веревках и коре дерева, не говоря уже о ее коже. Вот только ее я связал куда капитальнее орка, фактически лишив возможности двигаться, хотя даже после такого она как-то умудрилась шевелиться. Видать обладала действительно отличной гибкостью и пластичностью.
– А вот с тобой, мой «дикий ангел», настолько же любезным я быть никак не смогу, - усадив рядом Сарлуга, присел сам и начал распутывать накрученные узлы.
– Я со своей головой нахожусь в прекрасных отношениях, а ты пыталась нас разъединить. Такое, знаешь ли, не прощается, хулиганка ты ушастая, - по ее носику от меня прилетел игривый щелчок, направленный на то, чтобы вызвать еще хоть какую-нибудь реакцию помимо ненависти. Правда, калач попался тертый и потихоньку раскачать ее выученными некогда психологическими приемами, виделось куда сложнее, чем того же орка. Потому именно ей первой предстояло пройти через устроенное мною на скорую руку испытание.
Пусть руки Сарлуга все еще оставались связанными за спиной, прихватить эльфийку за шкирку и тянуть ее в указанном мною направлении это ему не помешало. Орки были действительно мощными ребятами, хоть и выдыхались очень быстро, как я смог подметить. Впрочем, запасов его сил вполне хватило на преодоление километра пути до места, где их обоих уже ждал с распростертыми объятиями последний из отловленных мною неприкаянных. Имея на шее ошейник, он никак не отреагировал на появление вблизи аж трех источников душ, тогда как оба моих пленника, похоже, начали догадываться о своей возможной участи.
– Господин Александр, - первым робко проблеял орк, поскольку рот его ноши все еще был заткнут кляпом, - а зачем вы нас сюда привели?
– нервно косясь на привязанного за ногу веревкой к дереву неприкаянного, совершенно севшим голосом поинтересовался один из моих несостоявшихся убийц.
– На допрос, конечно!
– улыбнулся я ему, словно лучшему другу, памятуя о первом правиле все того же товарища Жеглова.
– Каждому из вас я буду по очереди задавать вопросы, а вы будете на них отвечать. Тот из вас, кто соврет мне больше, уйдет отсюда неприкаянным. Тогда как второй имеет
– А как вы определите, кто врет, а кто говорит правду?
– нервно сглотнув, уточнил немаловажный для себя вопрос будущий допрашиваемый.
– О! Это уже мой маленький секрет! А секреты на то и секреты, чтобы никто посторонний о них не знал!
– со все той же милой улыбкой на лице пояснил я в ответ.
– Ну да не будем затягивать. День и так уже близится к концу, а нам еще до усадьбы надо успеть доехать засветло. Итак!
– прихлопнул я ладошами, выказывая свое нетерпение.
– Кто желает отвечать первым?
Психологическая ломка разумного для большинства нормальных людей никак не являет приятным занятием. Не сильно любил это дело и я. Все эти игры на нервах, психологическое и физическое давление, резкое перескакивание с одной темы на другую, откровенное запутывание допрашиваемого. Ну не мое это было, не мое. Да и мой внешний вид только-только начавшего отъедаться ходячего скелета, на котором латанная-перелатанная солдатская форма висела, как мешок, не добавлял столь нужного эффекта превосходства. Тем более ситуация складывалась не в мою пользу, поскольку на самом деле мне требовалось сохранить обоих пленников, о чем они, правда, не подозревали. Но все же! Все же!. Потому, чтобы облегчить себе жизнь, я воткнул в землю с десяток колышек, последний из которых отмечал расстояние, на котором уже освобожденный мною от ошейника неприкаянный совершенно точно мог дотянуться до столь желаемого источника души. После же банально начал перетаскивать, то одну, то другого, вперед каждый раз, когда мне не нравился их ответ на озвученный вопрос. Причем, на удивление, в лидеры мгновенно вырвалась эльфийка, которая лишь рычала в ответ, да угрожала порвать меня на мелкие клочки или вообще сожрать мою печень.
– Да что с ней не так-то?
– не удержавшись, задал я вопрос орку, который лежал пока лишь на месте второй палочки из десяти, тогда как остроухая уже добралась до седьмой отметки.
– Это душа зверя, - совершенно неожиданно для меня ответил орк.
– Неприкаянные же не разбирают, человек перед ними или зверь. Как чуют душу, так и хватают. В том же Кенигсберге, где обосновался наш клан, почти все рикши являются вернувшимися, что поглотили души лошадей. У таких сохраняется человеческий разум, но появляются инстинкты животного. Если животное было покладистым, то и разумный приобретет подобные черты и будет выглядеть несколько флегматичным.
– Я не был уверен, что артефакт-переводчик донес до меня именно те слова, что произносил Сарлуг, но общая мысль стала понятна.
– А вот те, кто поглощал души сильных хищников, превращались в подобных ей – в разумных хищников, для которых все остальные являются конкурентами за территорию, а также пищей. Страшные существа! Их, конечно, тоже отлавливают и со временем избавляют от хищнических душ передачей в объятия неприкаянным получившимся из приговоренных к смерти преступников или находившихся при смерти стариков. Но такое происходит редко. В основном их убивают при охоте, поскольку захватить такое существо безумно сложно. Я теперь даже более чем уверен, что если мы и найдем останки моего пропавшего несколько дней назад родича, то это будут только обглоданные кости, да гниющая требуха.
– Хочешь сказать, что она могла сожрать бедолагу?
– даже несколько опешил я. Хотя что-то такое хищническое действительно проступало в чертах лица пленницы, не говоря уже о ее взгляде, прошедшимся по нам обоим с неким оттенком гастрономического интереса. Вот точно так ряд знакомых девушек из моей прошлой жизни порой глядели на пирожные либо же на шашлыки.
– Легко. Такое случалось не единожды, - как о чем-то само собой разумеющемся начал пояснять он мне.
– Ее, кстати, свои теперь могут и не выкупить. Посмотрят, скажут, что порченная и уйдут. У эльфов к таким относятся с большим подозрением. Что-то там связано с их религией и магией. А могут, наоборот, сразу выкупить и тут же на месте казнить.