Непримиримые. Наперегонки с судьбой
Шрифт:
– Прими смирение любой сюда входящий с миром, и да очистится душа твоя, – с едва заметным поклоном прошелестела она, жестом приглашая войти.
Внутреннее убранство обители окончательно повергло принцессу в тоску: все здания, не считая стоящей обособленно колокольной звонницы, представляли собой низенькие сложенные из серого камня одноэтажные бараки с рядочками крохотных окошек. В таких при дворце жили самые низшие из прислуги. Вокруг ни лавочек, ни клумб. Весь двор вымощен безжизненной серой брусчаткой. Уныло, серо и безлико.
– Света вашему дому, – церемонно поприветствовал монахиню Годар. – У нас
Женщина так и не поднимая взгляда на гостей, молча кивнула, и жестом пригласила следовать за ней.
У входа в один из бараков, гостей попросили обождать, и вскоре их провели в освещённое масляными лампадами просторное помещение, по периметру заставленное стеллажами с какими-то книгами, рукописями и свитками. Несколько дверей, четыре крохотных совершенно не дающих света окошка, в центре большой стол, и всего один кажущийся очень неудобным стул. Поражало полное отсутствие каких-либо удобств и магии.
Одна из дверей беззвучно отворилась и вошла облаченная в черный балахон сухопарая пожилая женщина, с узким лицом и тяжёлым взглядом глубоко посаженных темно-карих глаз, смотрящих казалось в самую душу.
– Матушка Алсея, – принц поклонился. – Произошел переворот, и…
Настоятельница приподняла руку, призывая к молчанию. Приблизилась к Ареане, окинула девушку цепким взглядом и сухо произнесла:
– Как и договаривались, мы будем укрывать Её Высочество столько сколько потребуется.
Самой принцессе в этих словах послышалось обещание держать её тут до скончания дней. Последовавший за этим приказ, лишь усугубил это ощущение:
– Попрощайтесь, негоже мужчине долго находиться в стенах женского монастыря.
Ареана бросилась в объятия брата, искренне надеясь, что тот передумает и всё же не оставит её тут.
– Я обязательно вернусь, – шепнул принц, гладя сестру по спутавшимся волосам.
Настоятельница звякнула колокольчиком, и в помещение вошла кареглазая миловидная девушка немногим старше самой принцессы, в такой же как у всех послушниц серой хламиде.
– Сестра Парита, проводи нашу гостью в свободную келью, покажи где у нас что расположено.
Уходить не хотелось, но строгий взгляд брата заставил Ареану в кои-то веки подчиниться. И вновь они оказались среди царства серого унылого камня.
– Здесь трапезная, – сопровождавшая принцессу послушница указала на ничем не приметный барак. – За ней уборная.
– Уборная? – переспросила Ареана, прежде не сталкивавшаяся с подобным понятием.
– Нууу, нужду где справляют, – пояснила девушка, а принцесса неверяще уставилась на неё, искренне надеясь что та шутит.
– Туда ходят все?!
– Ну да, – пожала плечиками Парита, и кивнула в другую сторону: – А там моются и стирают.
– Где? – уточнила принцесса, испытывая непреодолимое желание хотя бы вымыть руки и умыться.
За углом очередного барака открылся вид на небольшую запруду, от которой начинался весело звенящий ручеёк. Подойдя ближе, Ареана подобрав юбки склонилась к воде, зачерпнула и тут же отскочила прочь, едва не упав.
– Она же ледяная!
– Ну да, из родника! – со странной гордостью подтвердила послушница, и пройдя к запруде спокойно умылась бегущей из желобка явно ледяной водой. – Он непростой! Омовение в нем приносит истинное просветление!
Принцесса с плохо скрываемым скепсисом покосилась на свою сопровождающую, но ничего говорить не стала. Блажен кто верует, но скорее все здешние обитатели просто фанатики. Ведь здравомыслящий человек не станет с таким едва ли не поклонением отзываться о простой родниковой воде.
Перспектива жизни здесь становилась всё кошмарнее с каждым проведенным в стенах монастыря мгновением.
Оказавшись в выделенной ей келье, Ареана оценила аскетизм обстановки: подоконник крохотного окошка заменял стол, на нём стояли простенький подсвечник и молитвенник, из мебели имелась узкая сколоченная из досок лежанка с куцым матрасом, тощей подушкой и тонким, напоминающим тряпку, одеялом. Ни шкафчика, ни тумбы, ни стула хотя бы. В одной из стен располагалось нечто отдаленно напоминавшее крохотный камин.
– Утро начинается с омовения, затем молитва, посещение трапезной… Пора идти молиться! Ты со мной?
– Нет, – коротко отозвалась ошалевшая то ли гостья, то ли пленница, даже и не подумав возмутиться столь наглой фамильярностью.
Послушница не став спорить ушла, а принцесса, присела на край жёсткой кровати, и пригорюнилась, не представляя как в таких условиях будет жить, и искренне молясь, чтобы это не продлилось долго.
ГЛАВА 6
Годар. Поиск союзников
Злился ли я на брата? Да, безусловно. Понять его в сложившейся ситуации можно. Простить ему гибель наших родителей? Вряд ли. Если бы Ареана не помчалась к отцу выяснять отношения, мы бы не стали очевидцами той отвратительной сцены, и не узнали бы какая участь постигла родных. Зато у отца остался бы активный портал и шанс спастись. А теперь что? Не зря отец говорил, что у него из-за чувства вины не поднимется рука на сына, но я не он. Моей вины перед Трилоном нет, а вот он мне теперь задолжал: за гибель родных, за слезы сестры, за всех кто поплатился жизнями оказавшись в момент переворота во дворце. За всё это недолго ему осталось сидеть на троне. Видит бог, не желал я власти, но теперь это дело принципа и чести.
Как же больно было видеть разочарование на лице Ареаны, впервые увидевшей обитель, коя должна была стать её домом на неопределенный срок. Но и взять сестру с собой я не мог. Неизвестно что с командой моего корабля, удалось ли им уйти в безопасное место? А если и так, мне туда ещё добираться и добираться, а Ареана не готова к дальним походам. Использовать портальный перстень без крайней необходимости глупо, лучше поберечь его на экстренный случай. К тому же предстоит дальнее плавание в поисках готовых прийти на помощь союзников, а принцессе явно не место среди моряков и воинов.
До условленного с моим помощником места добирался восемь дней. Мерз ночами, мок под зачастившими по осени дождями, голодал, но опасался лишний раз использовать магию или разводить огонь, и старательно обходил тракты и поселения. Ноги уже едва слушались, а тело пробивал озноб, и казалось этому пути нет конца. А когда наконец-то добрался до побережья, и заметил в отдалении от скал родной клипер, с облегчением выдохнул. Судя по развернутым парусам, судно не стояло на рейде, а дрейфовало, что позволило бы в любой момент сорваться с места. Видимо уводили Стремительный из столицы не без боя, коль и сейчас не расслабляются.