Нераспустившийся цветок

Энн Джуэл Э.

— Не знаю, я имею в виду, возможно. Он выглядел действительно рассерженным; я даже не узнала его голос, когда он говорил это. До этого момента, он был застенчивого сексуального типа, но сегодня утром… я почти ощущала, как металлические наручники врезаются в мои запястья, и слышала шлепок его руки о мою голую задницу. Он был настолько серьезен.

Алекс жует свои ногти.

— Вау, Цветочек, просто… вау! Я имею в виду, ты прыгнула в сексуальный бассейн с Оливером и сразу в глубокую его часть. Тонуть или плыть, что

ты собираешься делать?

— Я не знаю. Он не сделает мне больно, я знаю это. Но меня не воспитывали так, как тебя. Меня никогда не били. Черт, я не думаю, что меня когда-нибудь ставили в угол. Хотя это не имеет отношения к боли. Я имела дело с болью, которая намного хуже, чем просто получить по заднице. Я думаю, что дело в унижении. Я имею в виду, разве это не унизительно?

Алекс спрыгивает со столешницы.

— Я слышала, что дело в доминировании. Некоторые мужчины считают, что им необходимо таким образом утвердиться, а другие делают это потому, что думают, что женщин заводит контроль сильного мужчины. Так же присутствует фактор ролевой игры. Мужчины угрожают отшлепать, женщины намеренно неповинуются им, чтобы их фактически отшлепали. Лично я предпочитаю быть доминирующей стороной. Может, мне следует начать шлепать Шона по заднице. Бог знает, он этого заслуживает.

— Ну, я этого не заслуживаю и чертовски уверена, что не играла с ним в ролевую игру.

— Цветочек, ты приставала к нему в долбаном «Данкин Донатс», а затем он разлил весь кофе на себя из-за этого. Черт побери, даже у меня есть искушение отшлепать тебя за это, — она хватает свою сумку и открывает входную дверь. — Делай то, что я делала раньше. Прими это как «мужик» и двигайся дальше. Кстати, ты едешь на выходных?

— Да, мой Дом и я будем там, — киваю я.

— Спокойной ночи, Цветочек, — смеется Алекс.

— Спокойной ночи.

***

Если бы не было инцидента с кофе, я бы уже стучалась в дверь к Оливеру, чтобы увидеть его. Я не боюсь просить прощения, я боюсь получить отказ. Несмотря на всю уверенность, которую вселил в меня Оливер, и все страхи, которые он забрал, все еще сохранились остатки небезопасности, имеющие свою собственную память, что, возможно, никогда не уйдет.

Его, вероятно, нет дома. Его машина припаркована перед входом, но он ездит на метро и ходит пешком, поэтому я не могу полагаться на его машину в определении его местоположения. Я могу подбежать к его двери и выломать ее или могу взять вязание и выбросить белый флаг со ступенек у входа. Если он дома, это заставит его выйти, если нет, ну, по крайней мере, я кое-что сделаю.

К восьми часам моя задница онемела, и я подумываю о том, чтобы распустить варежки и начать заново. С тех пор, как я повстречала Оливера, работа превратилась в ночной кошмар. Я пропустила слишком много петель и не оставила отверстия для большого пальца. Я могла бы их оставить себе. В любом случае, в очень холодные дни я засовываю его вместе с остальными пальцами.

Как раз когда я начинаю вставать, думая, что мой белый флаг проигнорировали,

подъезжает Ченс и высаживает Оливера. Перед отъездом он машет мне рукой и улыбается грязной знающей улыбкой, вызывая появление мурашек на коже.

Оливер не смотрит в моем направлении. Наоборот, он, спотыкаясь, поднимается по ступенькам к своей квартире. Он все еще одет в рабочую одежду с пятнами кофе на ней и, кажется, он пьян. Отличный способ начать неделю.

Я наблюдаю, как он безуспешно пытается вставить ключ в замочную скважину, извергая несколько ругательств. Мой мозг твердит мне зайти в дом и позволить ему самому справляться со своими проблемами, но мое сердце не слушает.

— Дай мне свой ключ, — я выхватываю его из неуклюжих рук Оливера.

— Виии-вьен… я скучал по тебе… сегодня, — я пытаюсь не засмеяться, но то, как он невнятно произносит слова и в то же самое время пытается быть сексуальным — это мило, смешно и очень забавно.

Я открываю дверь, и он обнимает меня рукой за плечи, когда я помогаю ему зайти.

— Ты пахнешь как грязь и пиво.

— Да? — спрашивает он с недоверием.

Я смеюсь. Пьяный Оливер игривый.

— Да. Поднимайся по лестнице.

Мы идем, шатаясь между перилами и стеной.

— Виии-вьен?

— Да?

— Я кончил… так сильно… в кафе.

Я сжимаю губы, чтобы сдержать смех.

— Да, я знаю, — толкаю его рядом с умывальником, чтобы он мог облокотиться на что-то, пока я включаю воду в душе.

— Я бы хотел трахнуть тебя… в душе. Мы еще не делали… так.

Сосредоточься, Вив!

Как его пьяные слова могут звучать так соблазнительно? Я поворачиваюсь и осознаю, что он уже это делает, только глазами. Я полностью одета, но все же он раздел меня. Когда он нащупывает пуговицу и молнию на джинсах, я вижу доказательство того, что мысленно он сделал больше, чем просто снял с меня одежду.

— Дай, — я отталкиваю его руки от его штанов и стягиваю рубашку через голову, затем присаживаюсь, чтобы снять ботинки и носки.

— Ты знаешь… в скольких позициях… я имел тебя… мысленно?

Не могу сдержать смех. Парень, который во время секса молчалив, делится со мной своими нецензурными мыслями. Если бы только Мэгги могла слышать моего «джентльмена» сейчас. Не уверена, стоит ли мне его только слушать или можно выпытать все его секреты, включая тот проклятый, который находится за закрытой на ключ дверью в коридоре.

— Ну-ну, мистер Конрад, вы сегодня определенно болтливы, — я стягиваю вниз его трусы.

— Я могу подумать о других вещах… — он хватает меня за задницу и дергает меня к своему оголенному телу. — Я бы лучше сделал это… — его веки тяжелые, — …своим ртом.

— Да, ну, как бы заманчиво это не звучало… — и о, боже, ничто не звучало так заманчиво. — …я думаю, нам нужно сначала тебя помыть.

— Да, нам нужно, — он толкает меня в душ.

— Оли! Моя одежда!

— Сними ее, — он нападает на мою шею и щупает мою грудь через мокрую футболку. — Затем наклонись. Я возьму тебя сзади.