Нерассказанная история США
Шрифт:
Новые военные правители распространили фотографии убитых генералов, утверждая, что коммунисты, в особенности женщины, пытали их, кастрируя и выкалывая глаза. В распространении слухов участвовали и США. Позже вскрытие показало, что пытки были инсценированы, однако слухи уже сыграли свою роль.
Подстрекаемые новым правительством, толпы стали нападать на членов и сторонников КПИ. Впоследствии New York Times назвала это «наиболее дикой массовой резней в современной политической истории». Исламские экстремисты действовали в качестве «эскадронов смерти», часто маршируя с отрезанными головами своих жертв на шестах. Журнал Time описывал один из таких эпизодов: «Около ста коммунистов, а также подозреваемых в коммунизме были согнаны в городской ботанический сад и расстреляны из пулемета… голова директора школы… была насажена на шест, с которым маршировали его бывшие ученики». Американские дипломаты позже признали, что это они предоставили информацию о тысячах коммунистов, которые впоследствии были убиты
Президент Сукарно во время визита в США в 1956 году.
Президент Никсон приветствует президента Сухарто, захватившего власть в Индонезии после организованной при поддержке США резни, в результате которой погибло от полумиллиона до миллиона коммунистов и сторонников других левых партий. Позже ЦРУ назовет эти события «одним из худших массовых убийств XX века».
В последующие месяцы было убито от полумиллиона до миллиона коммунистов и сторонников других левых партий. Многих убили из американского оружия. Еще около миллиона человек были брошены за решетку, многие на много лет. Макджордж Банди сказал Джонсону, что события, начавшиеся 1 октября, были «лучшим подтверждением политической мощи США»81.
Когда массы сторонников Сукарно были физически уничтожены, его в 1967 году отстранили от власти. Пост президента занял генерал Сухарто, что вызвало вздох облегчения у американских бизнесменов. В декабре 1965 года посольство США в Джакарте сообщило в Вашингтон: «Иностранцев в течение многих лет постепенно отстраняли от прямой добычи полезных ископаемых». Если бы не восстание, «изгнание иностранных нефтяных компаний было бы неизбежным»82. Среди иностранцев, рассчитывавших на дивиденды в результате произошедшей резни, был нефтяной магнат Г. Л. Хант. Он объявил Индонезию единственным лучом света во мраке холодной войны и назвал свержение Сукарно «величайшей победой со времен решающих битв Второй мировой войны». В отчете ЦРУ по Индонезии 1968 года говорилось следующее:
«Ключевым пунктом экономической программы правительства Сухарто… является возвращение в Индонезию иностранного капитала. Около 25 американских и европейских компаний уже восстановили свой контроль над шахтами, плантациями и другими предприятиями, национализированными Сукарно. Кроме того, в целях привлечения новых инвестиций правительство приняло либеральные законы. Во многих случаях гарантированы налоговые льготы и права на административное управление, вывоз доходов, а также компенсации на случай экспроприации. Перспективы для иностранных инвестиций в добывающем секторе довольно хороши… иностранцы уже вкладывают капитал в относительно нетронутые залежи никеля, меди, бокситов, а также в лесопромышленность. С точки зрения как иностранного капитала, так и роста индонезийской экономики самой обещающей индустрией является нефть. Производство сырой нефти на месторождении “Калтекс-5” на Центральной Суматре сегодня достигает 600 тысяч баррелей [116] в сутки, а в ближайшие три года оно перевалит за миллион баррелей»83.
116
Нефтяной баррель приблизительно равен 160 литрам.
В 1968 году ЦРУ признало, что «по количеству жертв антикоммунистическая резня в Индонезии была одним из самых страшных массовых убийств в XX веке»84. На закрытом заседании сенатского комитета по иностранным делам посол Грин сказал, что никто не знает истинного числа жертв. «Мы просто судили по числу вырезанных деревень», – заявил он85.
Сухарто и другие военные диктаторы оставались у власти десятилетиями.
Джонсон, впавший в отчаяние после прослушивания магнитофонной записи из Вьетнама. К несчастью для себя и всей страны, он предпочел войну во Вьетнаме «Великому обществу».
Упрямый, тщеславный, грубый и ограниченный Джонсон принес свои мечты о масштабных внутренних реформах на алтарь антикоммунистического помешательства во Вьетнаме, Индонезии и многих других уголках мира. Оглядываясь в прошлое в 1970-х годах, он признался историку Дорис Кернс, что столкнулся с ужасным выбором и в итоге бросил «женщину, которую действительно любил, – “Великое общество” – ради интрижки со шлюхой-войной на другом краю света». Но если бы он так не поступил, то его считали бы «трусом», а США – «государством-слабаком»87. Джонсон утверждал, что сделал выбор, прекрасно осознавая, чего это будет ему стоить, и памятуя о том, как предыдущие войны разрушали надежды и мечты целых поколений:
«О, я понимал, что все идет именно по этому сценарию. История знает слишком много примеров того, как звук армейской трубы мгновенно разрушал надежды и мечты лучших реформаторов: испано-американская война уничтожила дух народовластия; Первая мировая положила конец “Новой свободе” Вудро Вильсона; Вторая мировая – “Новому курсу”. Как только началась война, все эти консерваторы в конгрессе приготовились использовать ее как оружие против “Великого общества”… они бы использовали ее не потому, что были против бедных, а потому, что были против моих программ. Для них на первом месте стояла война. Сначала мы должны победить этих “безбожных коммунистов”, а лишь затем позаботиться о бездомных американцах. А еще были генералы. О, эти тоже обожали войну. Без нее трудно стать героем войны. Героям нужны битвы, бомбы и пули, чтобы оставаться героями. Как же они узколобы! Видят все только в понятиях войны».
В итоге Джонсон сделал свой выбор, и последствия этого надолго лягут позором на страну, во главе которой он стоял. «Мысль о потере “Великого общества” была ужасна, – жаловался он. – Но не так ужасна, как мысль об ответственности за проигрыш Америки коммунистам. Ничего хуже и быть не может»88.
Говорят, что США потеряли свою душу в джунглях Вьетнама. И страна заплатила за это двойную цену. Война, поражение в которой было неминуемым, несмотря на все усилия Джонсона, положила конец последней значительной социально-политической реформе в истории Соединенных Штатов. Пообещав «и пушки, и масло», США оказались способны производить только пушки. Послевоенная экономика начала постепенно замедляться, пока наконец ее не затряс очередной кризис.
Глава 9
Никсон и Киссинджер: «Безумец» и «Психопат»
Мало кто имел в свое время такое влияние, как Ричард Никсон и Генри Киссинджер. Их решимость смогла подвести мир ближе к примирению. Но они проводили и безжалостную карательную политику, которая более чем нивелирует их миротворчество. Это был один из самых необъяснимых политических тандемов в истории. Киссинджер находил Никсона «очень странным человеком… неприятным… нервным… неискренним… [который] ненавидел знакомиться с новыми людьми». Киссинджер считал необычным, что такой нелюдим «пошел в политику. Ему действительно не нравятся люди»1. Глава аппарата Белого дома Боб Холдеман провел с Никсоном много времени, но говорил, что тот «не считал меня личностью… даже просто человеком… До сего дня Никсон не знает, сколько у меня детей, вообще ничего о моей частной жизни»2.
За глаза Киссинджер и Никсон презирали друг друга, постоянно сражаясь за то, кому достанется вся слава за достигнутое. Киссинджер называл Никсона «этот безумец», «наш пьющий приятель» и «дурная башка», но при этом лебезил перед ним. Никсон называл Киссинджера «жиденком» и «психопатом»3. Но и безумец, и психопат видели США гегемоном всего мира. Никсон считал «величайшим президентом столетия» Вудро Вильсона, потому что тот «правильнее всего понимал роль Америки в мире». Киссинджер был с ним согласен: «Наш опыт позволяет нам считать, что мы сами и то, что мы делаем, имеет универсальное значение, важность которого выходит за пределы национальных границ, поскольку от этого зависит благополучие всего человечества. Америка не была бы тем, чем она является, если бы не мыслила глобально. Именно поэтому Америка всегда видела свою роль в мире как внешнее проявление успехов, достигнутых внутри страны»4. Но ни Киссинджер, ни Никсон так и не поняли, что могущество должно сочетаться с достоинством.