Нерассказанная история США

Стоун Оливер

Буша совершенно не волновало мнение России. Он стремился расширять НАТО все дальше. В 2008 году к альянсу присоединились Хорватия и Албания. Буш также дал понять, что намерен добиться вступления в НАТО Грузии и Украины, несмотря на протесты со стороны России и предупреждения стран – членов НАТО, что это нанесет серьезный урон отношениям между РФ и Западом. Русские не сомневались, что американские программы по развитию демократии на Украине, в Грузии и Белоруссии являются прикрытием для дальнейшего расширения НАТО в целях изоляции России.

Американо-российские отношения, выглядевшие столь многообещающими в 2001 году, получили серьезный удар в 2003-м, когда США решили вторгнуться в Ирак. Российские официальные лица пригрозили наложить вето на военную резолюцию в ООН, если Буш решит пойти по этому пути. Недоверие России к США было так велико, что она отказалась от проекта договора по стратегическим вооружениям, задачей которого было значительное сокращение

его запасов.

В апреле 2005 года Путин в своем ежегодном обращении к парламенту назвал распад СССР «величайшей геополитической катастрофой минувшего века». Учитывая, какие невзгоды России пришлось пережить в эпоху дикого капитализма, многие простые русские тоже вспоминали СССР с ностальгией¹⁹⁰. В некоторых регионах страны начались попытки переоценить роль Сталина, поскольку многие граждане хотели почтить его вклад в советскую историю и особенно роль в достижении Победы во Второй мировой войне и были готовы отодвинуть на задний план вопрос о его преступлениях. «Запад никогда не упускал шанса переписать историю и преуменьшить роль нашей страны в победе над фашизмом, так что сейчас есть очень много причин не забывать о Сталине», – сказала Любовь Слиска, первый вице-спикер российского парламента¹⁹¹.

Русских также настораживала политика Буша в ядерной области. Пугая всех несуществующим иракским ОМП, Буш опасно расширил основания для применения ОМП реального. В 2002 году в своей «Оценке положения в ядерной сфере» (ОПЯС) он намеренно представил грань между ядерными и обычными вооружениями чрезвычайно размытой и нацелил ракеты на страны, не обладавшие ядерным оружием. Это не только привело к тому, что у таких стран пропал всяческий стимул воздерживаться от разработки ядерного оружия, но и дало им понять, что именно его создание позволит им перестать быть потенциальными целями для нанесения ядерного удара. В ОПЯС говорилось, что США имеют право применить ядерное оружие в случае, если: 1) любое ОМП будет использовано против них самих; 2) есть необходимость уничтожить укрепленные либо подземные объекты, которые невозможно разрушить с помощью обычного оружия; 3) США столкнутся с «непредвиденными обстоятельствами военного характера»¹⁹². Понимая, сколь опасна новая политика, New York Times разместила на первой полосе редакционную статью под названием «Америка как ядерный изгой», в которой говорилось: «Если другая страна планирует разработку ядерного оружия и нанесение превентивного удара по неядерным странам, Вашингтон справедливо называет ее государством-изгоем. Но ведь именно так предлагается поступать самим США в опубликованных на прошлой неделе планах, которые Пентагон представил президенту Бушу… Но еще более опасным является расширение Пентагоном списка оснований для применения ядерного оружия, что подрывает фундаментальные принципы договора о его нераспространении»¹⁹³. Согласно договору, США и другие ядерные державы юридически обязываются предпринимать меры по сокращению своих ядерных арсеналов. Буш же не только игнорирует это положение, но и выступает за разработку новых малых ядерных боеприпасов и бомб для уничтожения бункеров. Размеры же сделают такие боеприпасы более удобными для применения на поле боя.

Ядерная политика Буша угрожала дестабилизацией всему режиму нераспространения. В своей чрезвычайно интересной статье, опубликованной 6 августа 2003 года, мэр Хиросимы Тадатоси Акиба резко осудил безрассудство США:

«Договор о нераспространении ядерного оружия, главное международное соглашение, регулирующее сокращение ядерных арсеналов, находится на грани краха. И главной причиной является ядерная политика США, в рамках которой прямо заявляется о возможности нанесения превентивного ядерного удара и содержится призыв о возобновлении исследований в сфере малых ядерных боеприпасов и других видов так называемого “применимого ядерного оружия”. Похоже, американцы поклоняются ядерному оружию как богу»¹⁹⁴.

Некоторые моменты ОПЯС обеспокоили российское руководство, но его реакцию невозможно даже сравнить с шоком, который произвела вышедшая весной 2006 года статья в мартовско-апрельском номере журнала Foreign Affairs, вестника американского Совета по международным отношениям. В этой статье Кейр Либер из Университета Нотр-Дам и Дэрил Пресс из Университета штата Пенсильвания проанализировали относительные преимущества и уязвимость американских, российских и китайских ядерных сил и заключили, что после окончания холодной войны американские ядерные возможности значительно возросли, а российский ядерный арсенал «резко сократился, в то время как развитие китайских технологий в этой сфере и вовсе было нулевым», что создало ситуацию, в которой ни русские, ни китайцы не смогут эффективно ответить

на американское ядерное нападение. Это давало США долгожданную возможность первого удара. Они могли безнаказанно уничтожить и Россию, и Китай. Давние противники США не смогли бы нанести ответный удар, и в обозримом будущем такое положение вещей должно было сохраниться.

Авторы также рассуждали об истинных причинах стремления США создать щит ПРО. Такой щит не был бы, как думало большинство, «ценен в оборонном плане сам по себе», поскольку не смог бы защитить против массированного ядерного удара со стороны России. Он разрабатывался в контексте нападения, для отражения ответного удара, наносимого небольшим числом российских или китайских ракет, уцелевших после американского первого удара¹⁹⁵.

В академических кругах идеи Либера и Пресса были известны уже два года. Однако публикация их в Foreign Affairs произвела фурор. Washington Post сообщила, что статья довела Россию до «полуобморочного состояния» и заставила вспомнить о «Докторе Стрейнджлаве»¹⁹⁶. Российский экономист и бывший исполняющий обязанности премьер-министра Егор Гайдар написал в своей статье в Financial Times, что «публикация подобных идей в уважаемом американском журнале произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже не склонные к антиамериканской истерии российские журналисты и аналитики сочли это выражением официальной позиции США»¹⁹⁷.

Путин немедленно объявил, что Россия приложит все необходимые усилия для сохранения своих возможностей в сфере ядерного сдерживания. Но эта публикация, по мнению Виталия Шлыкова, стратегического аналитика и бывшего сотрудника советского ГРУ, была «серьезным ударом по престижу Путина». «Теперь он ни перед чем не остановится для модернизации российского потенциала сдерживания», – предсказал Шлыков. Многие российские специалисты отмечали, что на вооружение вот-вот должны поступить новые ядерные ракеты, способные преодолеть американские системы ПРО. Они были разработаны в ответ на отказ Буша от договора по ПРО в 2001 году. В число этих систем вошли МБР «Тополь-М», а затем и ракеты «Булава», предназначенные для запуска с атомных подводных лодок¹⁹⁸.

Многие российские специалисты спорили, случайным ли был выбор времени публикации, а если нет, то что хотел этим сказать Совет по международным отношениям. «Многие считали, что это не простое совпадение и статья была заказной», – объяснял Дмитрий Суслов, аналитик московского независимого Совета по внешней и оборонной политике. Из-за того что в статье, по его словам, было немало правды, она заставила экспертов по безопасности «очень волноваться». Его удивляло, что при наличии в современном мире немалого числа государств, обладающих ядерным оружием, США и РФ по-прежнему держат под прицелом друг друга. Но публикация статьи означала, что изменений в ситуации ждать не приходится. «Эта статья, – отмечал он, – как минимум отсрочила на неограниченное время любые наши переговоры с американцами об отказе от концепции гарантированного взаимного уничтожения».

Другие считали это попыткой помешать сближению России с КНР. Виктор Михайлов, директор Института стратегической стабильности, бывший министр ядерной энергетики РФ, счел разговоры о снижении возможностей России по нанесению ответного удара нелепыми и предложил иное объяснение: «Это было сделано во время визита нашего президента В. В. Путина в Китайскую Народную Республику… Американцы, похоже, чрезвычайно болезненно реагируют на сближение между двумя странами… Но это сближение происходит и будет продолжаться». Если намерение американцев заключалось именно в этом, то оно, по мнению Гайдара, могло ударить по ним самим. «Если кто-то хотел подтолкнуть Россию и КНР к усилению сотрудничества в области ракетно-ядерных вооружений, то сложно было сделать это более умело и элегантно», – писал он¹⁹⁹.

Правительство Буша лихорадочно пыталось уменьшить возникшую напряженность. Помощник министра обороны по вопросам международной безопасности Питер Флори опубликовал в сентябрьско-октябрьском номере Foreign Affairs заявление, в котором поставил под сомнение как точность данных в статье, так и их интерпретацию. Он утверждал, что способность США к нанесению первого удара как раз снизилась. Кит Пейн, занимавший в 2002–2003 годах пост заместителя помощника министра обороны по координации видов вооруженных сил, настаивал, что США отказались от серьезных разработок в этой сфере еще при Роберте Макнамаре. Пейн возмущался: «Они повыхватывали информацию о развитии американских вооруженных сил кусками и исказили ее… Неуклюже попытались соответствовать политическому настрою неоконсерваторов, полностью игнорируя факт сокращения американских вооруженных сил и отбросив все, что не соответствует их позиции… Их статья – это искажение американской политики, и это искажение дестабилизирует американо-российские отношения»²⁰⁰.