Шрифт:
Человек рассматривал рыбок. Рыбки в неподвижности застыли за стеклом. Прозрачное стекло служило передней стенкой аквариума, устроенного специально для них. Аквариум был просторным, и края задней его стены, выложенной каменными плитами, терялись в полутьме. Аквариумы тянулись по обеим сторонам сумрачного коридора, напоминавшего ущелье. В них на всеобщее обозрение были выставлены рыбки разнообразных пород и
Рыбки зависли за стеклом. Словно птицы, парящие в воздухе. Если бы не пузырьки, время от времени поднимавшиеся кверху, трудно было бы догадаться, что вокруг вода. Если бы не пузырьки да едва заметное, медленное движение плавников.
В дальнем углу аквариума мужчина увидел пару рыбок, державшихся вместе. Две маленькие рыбки были неразлучны. Сейчас они стояли голова к голове, а хвосты смотрели в противоположные стороны. Рыбки почти лежали на дне. Внезапно они шевельнулись и рванулись кверху, на полпути сделали разворот, ушли на глубину и снова застыли одна против другой. Будто бы хотели поцеловаться. Потом снова разъединились, заметались, разошлись, встретились.
Человек сидел и думал о том, что никогда прежде не видел он такой слаженности движений. Ведь каждая рыбка плавает по-своему, свои у нее броски и развороты. Он видел и другие аквариумы, да и в других местах – на реке, в городе – наблюдал он и птиц, и рыб, и людей, звезды на небесах, и всем им свойственно было двигаться и перемещаться, но такой согласованности он не встречал нигде.
Осенние листья не опадают парами, и трава, высаженная в плошки к ноурузу [1] , пробивается – всякая травинка по отдельности, даже звезды не мигают, чтобы вот так, одновременно. А дождь? Может, дождь? Может, разом падают вниз струйки дождя и на едином дыхании вырастают клубы тумана над рекой? Но тут он не мог сказать ничего определенного – самому такое видеть не доводилось. Никогда.
1
Ноуруз – иранский Новый год, совпадающий с днем весеннего равноденствия.
Наверное, обе рыбки были очень уж единодушны и потому
Две рыбки дружили. Жизнь в тесном аквариуме они скрашивали слаженностью общего танца. Любопытно, надолго ли их хватит? Какая-то пожилая женщина, ведя за руку маленького мальчика, остановилась у аквариума и заслонила его от мужчины. Женщина пальцем показывала мальчику на рыбок. Мужчина встал и подошел к аквариуму. Хорошенькие рыбки держались естественно и грациозно, в аквариуме было светло, в нем царил чуткий покой.
Женщина показывала ребенку пальцем на рыбок, потом она решила поднять мальчика повыше, чтобы ему было лучше видно, но это оказалось ей не под силу. Мужчина подхватил ребенка под мышки и приподнял его.
– Спасибо, господин, – поблагодарила она.
– Посмотри, какие славные вон те две одинаковые! – сказал мужчина ребенку.
Рыбки теперь сошлись – грудка к грудке, тихонько волнообразно шевеля перышками плавников. Слабый свет у края аквариума был зыбок, словно предутренний сон, его каменная стена казалась одним воздушным пузырем – светлым и легким.
Рыбки одновременно бросились в разные стороны, чтобы потом снова сойтись вместе голова к голове.
– Посмотри, какие хорошенькие те две одинаковые!
– Какие две? – с запинкой спросил мальчик.
– Вот те две, я вон про тех говорю. Гляди на тех двух, – повторил мужчина, постучав пальцем по стеклу аквариума. На стекле кто-то расписался гвоздем, оставив по себе память.
– Там не две, – не сразу отозвался мальчик.
– Да вон там! Да вон, две! – воскликнул мужчина.
– Это? – спросил мальчик. – Разве это две? Это одна, а другая – ее отражение в стекле, куда свет падает.
Мужчина, помешкав, спустил ребенка на пол и тотчас же отправился смотреть другие аквариумы.