Шрифт:
Пролог.
Ник
Пьяные девушки отвратительны. Именно на это я надеялся, когда оставался надираться вместе со всеми на финише Кубка. Посмотреть на пьяную в хлам Леру, испытать гадливость и избавиться наконец от невыносимой любви к той, которая через несколько месяцев выходит замуж.
– За победу! За нас! – заорала команда, взявшая в этот раз Кубок, и все игроки, собравшиеся сегодня в дрянной кафешке на окраине города, завопили вместе с ними и выпили. Кто что. Я
Вторая рюмка, третья…
Я считал, сколько выпила Лера. И смотрел, смотрел на неё…Как она насыпала соль из старой советской солонки на впадинку между большим и указательным пальцем и слизывала одним движением языка, как резко, по-мужски опрокидывала в себя текилу и впивалась ярко накрашенными губами в дольку лимона. И от всего этого привычно тянуло в груди – больно и сладко одновременно.
– Нереальная, а ты правда больше не будешь играть? – крикнул ей Тим с соседнего столика.
– Правда, – неохотно ответила Лера. Как же ей подходило её игровое имя – она и правда была как будто ненастоящая. Слишком красивая, слишком умная, слишком резкая и язвительная. И мне легче было бы стать олимпийским чемпионом, чем получить такую женщину, это сразу было понятно.
– Слышь, Нереальная, а почему? – все не отставал Тим.
– Потому что так исторически сложилось, – с серьезным видом сообщила ему она. Я фыркнул. Лера терпеть не могла вопрос «почему» и всегда отвечала на него очень странно. Однажды я был свидетелем того, как Гест, её капитан, орал на неё и вопрошал, почему она не заметила код, который был прямо перед её носом. Нереальная тогда невозмутимо сообщила ему: «Потому что каждый год около двухсот человек умирают от нападения диких муравьев» и ушла, оставив разъяренного Геста хватать ртом воздух.
А еще я знал, почему она больше не будет играть. Потому что жених поставил ей такое условие. Надо же, никогда бы не подумал, что кто-то может указывать Нереальной, как ей жить. А вот нашелся же такой…Счастливчик, сука…
Лера замахнула еще одну стопку текилы и поднялась во весь рост, сбрасывая с плеч потертую кожаную куртку. Ей было жарко. Щеки у нее раскраснелись, глаза блестели сумасшедшим, совсем не пьяным блеском.
– Я хочу сказать тост! – заявила она, и Гест налил ей еще. Никто не ожидал от Нереальной сентиментальных речей, и поэтому все замерли, не желая пропустить такой эксклюзив.
– Ребята, – Лера обвела взглядом свою легендарную команду «Твою мать», которая умудрилась в этом сезоне порвать всех, и у нее задрожал голос, – вы лучшие, вы просто мечта, это такое космическое счастье играть с вами! Даже когда Гест ведет себя, как мудак, даже когда Рыжая феерически проебывает задание, а Стаська спит половину игры – все равно я вас всех безумно люблю! За вас!
Её последние слова потонули в смехе и восторженных выкриках, но не успели бокалы вернуться на стол, как Нереальная уже открыла свой рюкзак и громко спросила:
– Кому-то нужен мой фонарик?
И тут в кафешке
– Я бы взял, – раздался робкий голос кого-то из новичков.
– Забирай! – Нереальная почти насильно впихнула свой любимый фонарик в руки обалдевшему парню, – Есть еще налобный фонарь и комплект батареек.
– Давай мне!
– Инвертор? УФ-фонарик? Комплект маркеров?
Новые хозяева нашлись для всего, и Нереальная быстро и без всякой жалости раздала то, что служило ей верой и правдой не одну игру.
А потом снова налила себе текилы, не то празднуя победу, не то поминая свою карьеру игрока.
Я не уходил. Все ждал, когда же она превратится в мерзкую пьяную бабу, которую я смогу разлюбить. Но что-то шло не так. Ее подружка по команде уже начала хихикать и лапать своего капитана, а Лера будто и не пьянела совсем. Только все ярче пылали щеки и движения становились слегка заторможенными, как в замедленной съемке.
Через полчаса наши посиделки вполне ожидаемо превратились в типичную попойку, когда уже не каждый помнил, зачем мы тут собрались. Кто-то уехал, кто-то накидался до состояния нестояния, кто-то пошел танцевать под странную музыку, которую включили по просьбе посетителей. И даже мой друг Локи, который обычно не пил, сейчас мирно посапывал, уронив на столик свою рыжую голову. А я все не сводил глаз с Нереальной. Зря я остался. Ничего её не портило – даже лошадиная доза алкоголя. Похоже, она перепила всех из своей команды и теперь, неловко пошатываясь, выбиралась на улицу.
Я рванулся за ней.
Лера задумчиво курила и смотрела куда-то вдаль. Асфальт был выстелен мокрыми звездами желтых кленовых листьев, небо отражалось в лужах, и Нереальная была частью всей этой космической красоты. Она стояла боком, и я видел только её профиль, мочку уха с тремя серебряными сережками и короткие светлые пряди волос. Какая она красивая. Невероятная, невозможная, нереальная.
– Ник, – тихо позвала она меня, и я замер. Я не был уверен, что Лера помнила, как меня зовут, не говоря уже о том, что она ко мне никогда не обращалась по имени.
– Да? – мой голос прозвучал как-то тонко и глупо.
– Иди сюда.
Нереальная не просила. Она приказывала. И я послушно шагнул к ней.
Лера повернулась ко мне, схватила одной рукой за отворот куртки и притянула к себе.
– Это подарок тебе, мальчик, – без улыбки сказала она, глядя мне прямо в лицо своими пронзительными голубыми глазами, и поцеловала меня.
От неожиданности я опешил и просто стоял, пока Нереальная меня целовала. Умело, глубоко, до искр из глаз. И когда я наконец поверил в то, что это происходит на самом деле, и с полустоном-полурычанием перехватил инициативу в поцелуе, Лера меня остановила.