Нерон
Шрифт:
Итак, Суиллия покарали не слишком сурово. Причиной такой снисходительности были огромные заслуги его сводного брата, Корбулона. Как раз поступили сообщения о замечательных успехах этого полководца на Востоке. Славу его побед, естественно, присвоил себе Нерон. Его еще раз провозгласили «императором» [40] . В честь Нерона возвели монументы и триумфальные ворота. Сенат утвердил благодарственные молебны, а дни, когда была одержана победа, решили объявить праздничными; обо всем этом оповестили столицу и сенаторов.
40
Здесь: в значении «победитель» (лат.).
Единственным,
Корбулон одержал полную победу. Ее восприняли с особенной радостью потому, что долго ждали; это произошло через три года после того, как Корбулон принял командование. Промедление не было, однако, его виной. Легионы, которые он возглавил, прибыли из Сирии и оказались вообще небоеспособными. Солдаты обленились после многолетнего безделья. Привыкнув к спокойной жизни в прекрасных и богатых городах, они не соизволили даже выставить караулы и охрану. На обваловку лагеря взирали как на чудо. Разучились носить шлемы и доспехи. Пришлось часть легионов распустить, произвести дополнительный набор, стянуть новые легионы и вспомогательные части. Только осенью 57 года Корбулон вторгся в горы Армении. Наступила крайне суровая зима. Полководец удерживал дисциплину железной рукой.
Настоящие боевые действия начались весной 58 года. Тиридат благодаря поддержке парфян все еще удерживал власть в Армении. Он предпринимал дерзкие вылазки, грабя те округа, которые считал благожелательно настроенными к римлянам. Однако избегал стычек с римскими отрядами, явно стремясь продолжать партизанскую войну. Горные районы прекрасно годились для этого.
Корбулон избрал тактику набегов на земли, подвластные Тиридату, с разных сторон. Немалую помощь оказали вожди некоторых соседних народностей, которые были союзниками Рима. Теснимый со всех сторон, Тиридат вынужден был пойти на переговоры. Сначала он протестовал:
— По какому праву римляне пытаются изгнать парфян из Армении, если совсем недавно взяли заложников и вступили на путь дружественных отношений?
Наряду с этим он угрожал, что ему на помощь придет его брат, царь Вологез. Но Корбулон прекрасно знал, что у Вологеза теперь есть дела поважнее: его подданные продолжают бунтовать. Корбулон советовал Тиридату, оставив парфян, искать поддержки б Риме, он сможет сохранить власть, если император даст свое согласие.
Тиридат добивался непосредственной беседы с римским главнокомандующим. Уже согласованы были все детали и вопросы обеспечения безопасности, но встреча так и не состоялась: обе стороны взаимно опасались обмана. Поскольку переговоры сорвались, римляне приступили к захвату армянских крепостей, дабы открыть себе путь в столицу страны — Артаксату. Корпус, которым командовал сам Корбулон, всего лишь три дня штурмовал самую мощную из этих крепостей — Боланд. Легионеры влезли на стены почти без потерь. С защитниками крепости они жестоко расправились: мужчин вырезали, женщин и детей продали в рабство. В окрестностях Артаксаты Тиридат пытался вовлечь римлян в борьбу в неблагоприятных для них условиях. Поскольку эти попытки не удались, он под вечер оставил поле боя и бежал в восточном направлении. Назавтра Артаксата, потрясенная судьбой Воланда, сама распахнула ворота. Это спасло жителей от гибели, но город разрушили и сровняли с землей.
Не только с Востока поступали благоприятные вести. Недурно развивались события также и в Центральной Европе, на Рейне. Наместник Нижней Германии сообщал об укреплении римского господства в дельте этой великой реки. Там преобладали обширные заливные луга, особенно подходящие для выпаса скота. Поэтому их предназначали под пастбища для лошадей и коров, принадлежащих четырем легионам, которые располагались тогда в Нижней Германии. В действительности, однако, те земли почти не использовались. В 55–56 годах провинцией управлял Помпей Паулин, шурин Сенеки. Фризы, осевшие к востоку от устья Рейна, пытались в то время заселить эти отошедшие к легионам земли. Осмелились они потому, что издавна ни один римский военачальник не выступал в поход в глубь Германии. Ходили даже слухи, что император вообще запретил наместникам какие-либо вооруженные действия. Воины племени верили этим слухам, ибо тот, кто переправлялся через Рейн, видел легионеров, занятых укреплением плотины над рекой, а в соседней провинции — Нижней Германии — солдаты копали большой судоходный канал между реками Мозель и Арар (нынешняя Сона).
Уже многие фризы заселяли дельту, они начали даже обрабатывать землю. Тем временем, в конце 56 года, в Нижнюю Германию прибыл новый наместник Дубий Авит. Он жаждал действия, стремясь доказать, что император сделал хороший выбор. Родом он был из селения Васио (ныне Васси) в Южной Галлии, а высокое назначение получил благодаря поддержке влиятельного земляка — Афрания Бурра, префекта преторианцев, родившегося в том же городишке.
Дубий приказал фризам убраться. Напрасно двое племенных вождей отправились в Рим, чтобы лично просить у Нерона защиты. Оба они, правда, удостоились чести получения римского гражданства, но приказа император не отменил. Часть фризов осмелилась, несмотря на это, остаться на земле, в которую они вложили уже столько трудов. Дубий бросил на упрямцев конницу, которая частью изгнала их, частью вырезала.
В Германии царил земельный голод. Племена воевали ДРУГ с другом за каждый клочок земли. Некоторые народности, изгнанные со старых мест обитания, вынуждены были искать новые. Такая судьба выпала ампсивариям. Еще несколько лет назад они жили к востоку от реки, ныне называемой Эмс, а тогда — Амизия. Их вытеснили оттуда могущественные хавки. Один из вождей ампсивариев, Бойокал, издавна был союзником римлян, он служил в армии при Тиберии и Германике. Теперь он предстал перед Дубием и молил его, чтобы тот позволил его людям поселиться на пастбищах, принадлежащих легионам. Он объяснял:
— Те земли издавна уже были переходящей собственностью разных племен. Ныне большая их часть без всякой пользы пустует. Солдаты редко пасут там своих коней и скот. Разумеется, римляне должны заботиться в первую очередь о своих, хотя люди в это время мрут с голоду. Почему бы, однако, не отдать пустующие земли дружественной народности?
Наместник отказал в просьбе. Он готов был позволить поселиться лишь одному Бойокалу. Гордый германец возмутился. Он заявил:
— Нам негде жить, но наверняка хватит места, чтобы умереть!
Ампсиварии пытались склонить соседние германские племена к общей борьбе с римлянами. Однако наместник Верхней Германии переправился через Рейн и пригрозил этим племенам с тыла. Предоставленные самим себе, ампсиварии отступили на восток, в глубь Германии. Гонимые и истребляемые всеми, они полностью погибли. Их мужчин вырезали, женщины же и дети стали рабами соседних племен.
Это была не единственная братоубийственная война в то время среди германцев. Хатты и гермундуры вели ожесточенную борьбу из-за соляного рудника, расположенного на берегу реки, которая ныне зовется Заале. Победу одержали гермундуры. Согласно распространенному среди германцев и галлов обычаю они, начиная войну, дали зарок, что в случае победы всю добычу принесут в жертву богам Дийу и Вотану. Итак, они уничтожили всех пленных, лошадей, а трофеи сожгли.
Подлинными победителями этих межплеменных войн германцев были римляне.
Романы, подати, хлеб
В столице ликовали по поводу побед над двумя грозными врагами. Однако все это происходило так далеко, где-то в неприступных горах Армении или в мрачных, болотистых лесах Германии! Столица жила совсем другим: неожиданными событиями, разыгравшимися в самом Риме.
Народный трибун Октавий Сагитта совершил убийство по любви. Уже давно он был без ума от одной замужней женщины, Понтии Постумии. После длительных усилий ему удалось склонить ее к разводу. Однако Понтия, уже став свободной, не проявляла желания сочетаться браком с любовником. Она медлила якобы из-за своего отца, противившегося ее новому замужеству. На самом деле Понтия намеревалась выйти замуж за другого, что побогаче. Октавий, доведенный до отчаяния, поскольку не помогли ни просьбы, ни угрозы, вымолил у нее еще одну, прощальную ночь. Он явился на свидание с доверенным вольноотпущенником. Сначала последовали упреки с обеих сторон и слезы, потом же, казалось, наступило примирение и любовь. Но когда они остались в покое одни, Октавий пронзил любовницу кинжалом. На ее крик ворвалась служанка. И она тоже пала от удара, нанесенного рукой юноши, который спокойно удалился, оставив в доме, как он считал, двух мертвых женщин.