Несчастный случай?
Шрифт:
КОМИССАР. Может статься, из-за этого они и поссорились!
СУМАСШЕДШИЙ. Да, и еще потому, что танцор не стал его слушать. Может быть, наш железнодорожник начал подозревать, не провокатор ли он.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. О, вполне возможно.
СУМАСШЕДШИЙ. Итак, поскольку террористический акт в банке не имел к нему никакого отношения, отсюда вытекает неоспоримое доказательство: анархист был спокоен.
ВТОРОЙ КОМИССАР. И даже улыбался… помнится, я сам отметил это еще в первой версии.
СУМАСШЕДШИЙ. Да, но
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Вы правы, синьор судья. Это придумал мой сотрудник. Я тогда еще упрекнул его: сценарии пусть пишут киношники, мы же с тобой полицейские…
СУМАСШЕДШИЙ. Послушайте меня, если мы хотим наконец что-то понять и найти убедительное решение, нужно все отбросить и начать сызнова.
ВТОРОЙ КОМИССАР. То есть предложить третью версию?
СУМАСШЕДШИЙ. Ну, что вы! Достаточно получше разработать те две, что у нас уже имеются.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Совершенно верно.
СУМАСШЕДШИЙ. Итак, пункт первый, правило первое: то, что сказано — сказано, и не будем больше к этому возвращаться. Остановимся на том, что вы, комиссар, и вы, синьор начальник, либо кто-то вместо вас, совершил этот обман… анархист выкурил свою последнюю сигарету… прокричал сентиментальную фразу… И вот тут-то у нас появляется третья версия: он не выбросился из окна, потому что еще не наступила полночь, а было только восемь часов вечера.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Согласно второй версии…
СУМАСШЕДШИЙ. Известное дело, железнодорожник всегда точно соблюдает расписание.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Факт тот, что у нас такими образом появляется время заставить его изменить настроение… настолько, чтобы у анархиста совсем не возникла мысль о самоубийстве.
ВТОРОЙ КОМИССАР. Ни к чему не придерешься!
СУМАСШЕДШИЙ. Да, но как произошла такая смена настроения? Само по себе время вряд ли может залечить иные раны… Кто-то наверное чем-то помогал ему… Ну, я не знаю, каким-нибудь шестом…
АГЕНТ. Я дал ему жевательную резинку!
СУМАСШЕДШИЙ. Молодец. А вы?
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Я… Но меня же не было в комнате…
СУМАСШЕДШИЙ. Нет, это слишком деликатный момент, вы должны были находиться здесь.
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Согласен. Был.
СУМАСШЕДШИЙ. Хорошо, можем сказать для начала, что отчаяние, в которое впал анархист, немного взволновало вас?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, я и в самом деле разволновался.
СУМАСШЕДШИЙ. Можем добавить, что вы расстроились из-за того, что огорчили его… Синьор начальник полиции… вы же такой чуткий человек!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, в общем-то мне стало жаль его немного… я расстроился…
СУМАСШЕДШИЙ. Превосходно! Не спорю, вы не могли не удержаться, чтобы не обнять его за плечи…
НАЧАЛЬНИК
СУМАСШЕДШИЙ. Ну, что вы, это же такой отеческий жест…
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Очень возможно, только не помню…
СУМАСШЕДШИЙ. Я уверен, что вы это сделали! Прошу вас, скажите «да»…
АГЕНТ. Да, да, он так и сделал… я видел!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ну, если он видел…
СУМАСШЕДШИЙ. (обращаясь к комиссару). И вы в свою очередь ласково потрепали его по щеке… вот так. (Показывает).
ВТОРОЙ КОМИССАР. Мне досадно разочаровывать вас, только я уверен, что нет… не делал я этого…
СУМАСШЕДШИЙ. Конечно, вы разочаровываете меня… И знаете почему?.. Потому что этот человек, помимо своей причастности к анархистам, был еще железнодорожником. Вы забыли об этом? А представляете, что такое железнодорожник? Это нечто такое, что у всех связано с детством… это значит игрушечный электропоезд. У вас в детстве разве не было такого поезда?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, у меня был настоящий паровоз… Он даже выпускал дым… Бронированный состав, естественно.
СУМАСШЕДШИЙ. И еще он гудел — ту-у-у, ту-у-у…
ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, ту-у-у…
СУМАСШЕДШИЙ. Блестяще! Вы тянете «ту-у-у…», и у вас загорелись глаза!!! Нет, синьор комиссар, вы не могли не испытывать добрые чувства к этому человеку… потому что в вашем подсознании он был связан с любимой детской игрушкой… А будь подозреваемый… Ну, я не знаю, банкиром что ли, вы бы даже не взглянули на него. Но он оказался железнодорожником и… вы, я более чем уверен, ласково потрепали его по щеке.
АГЕНТ. Да, это было… Я видел: он так ласково потрепал его по щеке, дважды!
СУМАСШЕДШИЙ. Видите… у меня есть свидетель! А что вы сказали, когда приласкали его таким образом?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Не помню…
СУМАСШЕДШИЙ. Я вам напомню, что вы сказали. Вы сказали ему: «Ну, ну, не падай духом… (и обратились по имени) Вот увидишь, анархия не умрет!»
ВТОРОЙ КОМИССАР. Знаете, я не уверен…
СУМАСШЕДШИЙ. О, нет… Черт вас возьми… вы же подтвердили… не то я рассержусь. Видите, какой у меня тик на шее. Так вы признаете, что сказали именно это, да или нет?
ВТОРОЙ КОМИССАР. Ну ладно, если вам так хочется…
СУМАСШЕДШИЙ. Тогда решите, я должен внести ваши высказывания в протокол. (Приготовился записывать).
ВТОРОЙ КОМИССАР. Ну, хорошо, я сказал: «Ну, ну, парень, не огорчайся… увидишь, анархия не умрет!»
СУМАСШЕДШИЙ. Вот и прелестно… А потом вы запели!
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Запел?
СУМАСШЕДШИЙ. Непроизвольно, раз уж сложилась такая дружеская обстановка, такое братство… ничего другого и не остается, как запеть — всем, хором! Послушаем, что же вы пели? «Родина наша — весь мир», надо полагать?