Неслабое звено
Шрифт:
– Ну, нет! – улыбнулся Гуров. – Еще как был. Просто по телефону может говорить не обязательно тот, на кого записан телефонный номер. Есть у меня одно предположение. Но согласен: оставим пока это любопытное – гм-м! – совпадение на будущее.
…Без стука в дверь генеральского кабинета не рискнули бы войти даже Гуров с «другом и соратником». Такое было позволено только Верочке.
– Петр Николаевич, тут ко мне в приемную только что гражданина Остапчука два наших опера доставили. Сказали, что по вашему приказу. Доставили, а потом ушли. Хоть бы объяснили, кого и зачем! Я не поняла, он все про какую-то «Тойоту» мне рассказывает,
– Давай его сюда, немедленно; и фотографии – помнишь, я тебе говорил, – буквально взревел Орлов, – они готовы?! Ну ты молодец, как всегда. А этих, которые «потом ушли», я точно в ГИБДД переведу.
В обществе генерал-лейтенанта гражданин Остапчук поначалу несколько растерялся, но довольно быстро пришел с себя. Веер из шести цветных фотографий молодых людей различной наружности он рассматривал долго, не менее пяти минут. Неуверенно перебирал, откладывал в сторону то одну, то другую. Но затем все же указал на фотографию Василия Воробьева.
– Вроде этот, но совсем чтоб точно – не скажу.
Для контроля Остапчуку дали уже не шесть, а пятнадцать фотографий паспортного формата. И снова попадание.
– Значит, он? – спросил Гуров чуть дрогнувшим голосом.
– Вот если бы вы мне его в натуре, живьем показали, я бы точно… Нет, ей-богу, это он, зараза!
Сыщики переглянулись. Желание увидеть Ваську «в натуре» у всех троих было уж никак не меньше, нежели у «тойотовладельца» Остапчука.
– Так, – подвел итог генерал. – Оформляем опознание протоколом, после чего я запускаю розыск этого фрукта на полную катушку. Хотя есть у меня надежда, что к вечеру он сам найдется. Или к утру завтрашнему.
Но не верилось Гурову в такое везение. Мало того, у Льва крепла уверенность в том, что Василий скрывается. Со вчерашнего вечера. Видимо, Николай Иванович почуял, что запахло жареным, и сразу после ухода Льва позвонил сыночку, предупредил его. Так что психологический прессинг, примененный вчера Гуровым, сослужил не самую удачную службу. Но как Лев мог предвидеть события сегодняшнего утра, разговор с Синициной, показания пенсионерки, встречу с участковым Петро, наконец? Кроме того, был в этой ситуации и свой положительный момент: если Воробьев младший и впрямь решил скрыться, то это косвенно подтверждает его возможную вину. Ни в чем не виновные законопослушные граждане скрываться не станут. Плюс появляется неплохой психологический козырь против «народного художника», с которым так и так встречаться придется. Но эту встречу перенесем на завтра, когда ситуация с Василием как никак, а прояснится. Сегодня же…
– Вот что, Петр Николаевич, – сказал Лев, когда за Остапчуком захлопнулась дверь кабинета, – изловим ли мы этого морпеха в обозримом будущем – это один господь ведает. До завтрашнего утра по-любому ждать. Распорядись, чтоб на хвост Воробьеву-старшему немедля посадили наружку из самых грамотных. Да, ты меня понял правильно – с младшего снять, коли нет его в наличии, а на старшего повесить.
– Неужели ты думаешь, что он такой дурак, – несколько удивленно отреагировал генерал.
– Не дурак. Хуже. Для него. А для нас – куда лучше. Самовлюбленный прыщ на ровном месте, – несколько досадливо пояснил Лев. – Ты с ним не встречался. А я имел счастье. Он глубоко убежден, что тупые менты
– Откуда уверенность, что не продали? – В голосе генерала прозвучали нотки сомнения.
– Не через кого. Не тот уровень. Не те связи. Уверен, что и первые четыре ушли «за бугор», и эта должна была там же оказаться. Но о втором направлении розыска тоже забывать нельзя. Я, признаться, даже не хотел тебе об этой нашей со Стасом задумке рассказывать… Надо срочно свести знакомство с Набоковым, не просто же так нам его столь упорно подставляют. И попробовать с его помощью вычислить, кто ж этим поганым делом занимается. Но для пущей «непреднамеренности» встречи придется нам пойти на… небольшой такой трюк.
– Та-ак, – настороженно протянул Орлов, – что ж это вы, голуби, удумали? После «небольшого трюка» пол-Москвы в дымящиеся руины не превратится, а? То-то я и смотрю, что пан Крячко сегодня уже без гипса. Не рано ли снял? Я так понял, что для очередной корриды тебе обе рученьки потребны? Взгреют ведь врачи.
– Да все уже в порядке, Петр, – пробурчал Станислав. – И шевелится рука нормально. Вот, сам посмотри. И не болит уже почти, а медики… Что они в нас, настоящих сыскных волках, понимать могут? Лучше послушай Льва, он действительно нестандартный ход придумал.
Выслушав Гурова и всецело поддержавшего друга Станислава, генерал только головой покачал безнадежно: что, мол, с этими авантюристами поделаешь… Но добро дал, потому что сам тоже полагал, что без выхода на Юнеса Саидовича слишком многое остается неясным, причем выходить надо так, чтоб не спугнуть преступников, пусть-ка они помучаются неизвестностью, неясностью ситуации: почему их подставка не срабатывает, почему никто из милиции вроде не проявляет к Набокову никакого интереса? Что ж, трюк так трюк…
Вот так получилось, что в начале седьмого серый гуровский «Пежо» с Крячко за рулем аккуратно пристроился к набоковскому «Форду» и, прилипнув к нему с интервалом в одну-две машины, повел от самого набоковского офиса по московским магистралям. Стас, внимательно глядя то вперед, то по сторонам, то в зеркальце заднего вида, выжидал удачной дорожной ситуации, ловил момент. Примерно через десять минут преследования, когда «Форд» за эстакадой после «Щербаковской» повернул к Савеловскому вокзалу, искомый момент ему представился.
– Держись, Лев, – перестраиваясь в правый ряд и резко сокращая расстояние до оставшегося в покинутом левом «Форда», предупредил Крячко. – Сейчас будем автородео устраивать. Видишь, перед нашей целью синий «БМВ – Икс 5»? Я к нему уже пару минут присматриваюсь. Там за рулем – некто лопоухий, что мы как раз используем. Смотри, что называется классом вождения, и еще раз прошу – держись крепче, а за меня не беспокойся. Та-ак, впереди светофорчик, очень кстати. Сейчас лопух в «бээмвэшке» притормаживать начнет, а водила твоего Набокова, если не дурак, неминуемо пойдет на обгон. Но мы ему не дадим. Ну, с богом! Ах, жаль я не на родной своей коняшке!