Несусветный эскадрон
Шрифт:
– Я не знаю! Они утверждают, что жили тут много веков назад и поставили Колесо года. Если они лгут – чьи же это камни? – я обвела рукой несуществующий круг. – Кому принадлежит эта земля? Кто ее хозяин?
– Кому может принадлежать земля? – удивленно спросил он, и стало ясно, что такая постановка вопроса друидам и на ум не брела. – Земля под деревом принадлежит дереву. Земля под травами принадлежит травам. А все остальные приходят и уходят – птицы, звери, люди…
– Как быть, если одни люди назвали себя хозяевами земли и гонят прочь других людей? – я упростила проблему до предела, но все равно не была уверена, что друид понял ее суть. – Вот кромлех. Сейчас здесь живет
– Какое племя считает себя вправе распоряжаться землей, принадлежащей богам? – в глазах собеседника было несомненное возмущение. Я ждала, что он, как велят его правила изысканной речи, сам же и ответит на свой вопрос, но сейчас он ждал ответа от меня.
– Это – Лесной народ, охотники и рыболовы, которые не выращивают растений, а живут лесной добычей… поклоняются медведям… и магией у них владеют женщины…
Больше я ничего припомнить не могла.
– Не было здесь такого народа, – уверенно заявил друид. – Когда я приплыл сюда, чтобы забрать молодых, никаких охотников в этих лесах не видел, разве что медведей… Кто-то здесь жил до того, как пришли наши молодые. Они показали мне стоянки тех людей. Но те люди ушли, а охотники еще не появились. Я оценил кромлех и увез молодых, кроме пятерых, которые остались еще на срок, работать над кромлехом и возделывать средоточие силы. Может быть, при них появились первые гонцы Лесного народа. Племена сменяются, а земля остается. Они никому не должна принадлежать.
– Кто такие молодые?
– Это те, кому мы, состарясь, передаем власть. Мы учим их, а потом они плывут, находят новую землю и показывают, на что способны. Жаль, что у них здесь получился слабенький кромлех, – спокойно сказал он. – Маломощный. Они не нашли здесь подходящих камней. Но молодежь должна на чем-то пробовать силы. Она должна думать так – вот уйдем от старших, уйдем от моря, углубимся в леса и поставим что-то великолепное. А чем дальше молодые уходили от моря – тем меньше их становилось. И настоящий кромлех им был уже не по плечу. Они сделали все необходимые ошибки и поняли то, чему старшие не смогли бы их научить на словах. Тогда я приплыл, нашел их и забрал. Нельзя отрываться от моря…
– Торопитесь, торопитесь! – воззвал Ингус.
– Чем ты докажешь, что они владеют магией?
– Их осталось-то всего несколько старух! Но они живут столетиями! Они напускают морок и кажутся совсем другими людьми! Они умеют определять Дитя-Зеркало! Они готовят в кромлехе зловредные зелья! И они хотят погубить Дитя-Зеркало пришельцев, чтобы…
– Довольно!
Он опустил глаза.
– Магия похищена?
– Да.
Тут уж было не до изысканных ритуалов.
Его лицо было неподвижно – лицо сильного человека, осознающего свою ответственность. И он уже не хотел толковать нараспев о взаимопроникновении минувшего с грядущим. И так было ясно, что все мы друг за дружку отвечаем…
– Колесо года нужно для того, чтобы пользоваться кромлехом. Нужно точно знать точки восхода и заката, движение Солнца и Луны, чтобы высвобождать силы кромлеха, – торопливо заговорил друид. – Даже у вас, когда Солнце иначе ходит вокруг Земли, он сохранил немало силы! Кромлех силен тем, что владеет орудием правды!
Он ткнул пальцем куда-то мне за плечо.
– Торопись, торопись… – прошелестел в ушах голос Ингуса. – Мне очень трудно удерживать колодец на скрещении жил!
– Дальше! – потребовала я, не оборачиваясь на это загадочное орудие правды.
– Даже
– Я не умею! Дай мне средство!
– Внимательно смотри вокруг! – кричал друид, а черты его смуглого лица уже таяли в темном круге. – Как смотрели наши деды! Ведь никто не дарил им их магии – они сами ее создали! Когда соберутся вместе образы, которым суждено слиться воедино… Нужно очень внимательно смотреть! Бывают минуты, когда магия готова родиться! Минуты священной и благословенной богами ярости! Это – как рождение песни, так же причудливо и внезапно!.. И это так же больно! И всякая магия стареет! И наша тоже! Значит, древнюю магию может победить только новая, свежая магия! Украденную магию может победить…
Голос угас. Золотые язычки всплеснули, забились, сплавились обратно в огненный шар. В нем обозначилось знакомое лицо.
– Ингус! – в отчаянии воскликнула я. – Прости, я забыла спросить про тебя! Он хотел сказать! Но как-то не получилось!
– Наша магия подняла слишком много шума, а в лесу бродят Авы! В эту ночь им положено собирать какую-то там траву! – отвечал Ингус. – Надо удирать!
И развился в огненную змею, и охватил мои колени, пытаясь взмыть по спирали к лицу. Но тут же скатился наземь.
– Ингус!..
Медленно, с трудом, как бы не полностью владея своим телом, огненный змей сбился в огненный шар.
– Я сумею защитить тебя. Вот только немного опомнюсь… – сказал Ингус, и слезы навернулись мне на глаза. Колодец на скрещении жил отнял у него слишком много огня…
Я взяла его в ладони и пошла сквозь лес.
Глава двадцатая, о цыганской свечке
– Славный у меня конек, только жаль – коротконог, каждый камень по дороге задевает парню ноги… – напевал Мач.
Но никакого там конька, ни длинноногого, ни коротконогого, под ним не было. А просто шагал он по дороге, безмерно довольный тем, что предстоит увидеть Ригу.
И наслаждался свободой.
Когда господин Бауман спросил Сергея Петровича, кто из его несусветного эскадрона может тайно доставить письмо в Ригу, тот сразу же назвал Мача. Конечно, больше доверия как гонец внушал Ешка. Он бы выпутался из любой опасной ситуации, а Мач – вряд ли. Но против Ешки было два веских довода. Во-первых, цыганская кибитка продвигается медленно, а во-вторых – не перекупят ли цыгана те шпионы Бонапарта, которых в Риге и около было хоть пруд пруди?
Случаи вербовки цыган той или иной войсковой разведки имели-таки место. И при всем хорошем отношении к Ешке его кандидатура сразу отпала.
А Мачу даже особо врать бы не пришлось. Нанялся провожатым к гусару, тот застрял на оккупированной территории, нашел пристанище у местного барона, сохранившего относительную верность законному правительству, и послал с пареньком депешу своему начальству. А паренек с депешей – вот он я!
Объяснил Бауман, что не сразу нужно ломиться в Рижский замок, где ныне резиденция генерал-губернатора, а сперва попытаться найти господина Тидемана, бывшего прусского, а ныне русского офицера. Если только он в Риге. И передать ему словесный привет, а он уж поможет доставить гусарское послание куда следует. Если же Тидемана где-то носит нелегкая – то взывать о помощи к любому человеку в русском мундире, какой встретится возле замка.