Нет ночи без звезд. Зеркало Мерлина
Шрифт:
Случайно взглянув на свои руки, лежавшие на коленях, он не удивился, увидев, что они слегка светятся. Он чувствовал свою силу, ему всё труднее становилось её удерживать. Губы его двигались, но даже шёпот не срывался с них, только в мозгу продолжали звучать древние слова, складываясь во фразы.
Когда небо посерело, Мерлин встал. Хотя он просидел всю ночь, тело его не затекло. Наоборот, он чувствовал себя, как бегун, рвущийся в путь. Левой рукой он прижимал к себе маяк. В правой — держал наготове нож.
Большими шагами приблизился он к Королевскому камню и встал рядом,
Удар, удар, темп всё ускоряется. На небе зарево — предвестник восхода. Удары превратились в сплошную металлическую вспышку, от встречи металла с камнем рождались искры. Голос Мерлина поднялся, он требовал, чтобы силы, заключённые в камне, подчинились его воле.
Камень зашевелился, не так быстро, как в ответ на удары меча, но зашевелился. Мерлин напряг всю волю, поднял нож и один конец камня последовал за лезвием.
Мокрая одежда прилипла к телу. Несмотря на холод, Мерлину было жарко, с него струйками стекал пот. Вверх и вверх. Пока камень не встал вертикально. И тут Мерлин произнёс единственное слово, которое не осмеливался произносить раньше, — Слово, Связывающее Силу. Камень продолжал стоять, траншея под ним была пуста.
Мерлин опустился на колени. Ножом он начал копать землю. Работал напряжённо: он не знал, сколько времени Слово будет удерживать камень. Копал, отбрасывал землю, снова копал, глубже, глубже, быстрее…
И вот углубление было готово. Мерлин поставил в него маяк, более легким концом к небу. Работая ещё быстрее, он сгрёб обратно выкопанную землю и утрамбовал её руками и рукоятью ножа. Наконец он отбросил нож и руками, выпачканными землёй, с обломанными ногтями, коснулся цилиндра в определённом месте, повернул, и крышка легко снялась.
Дрожа от крайнего напряжения и усталости, Мерлин выбрался из-под камня. Опустившись на колени, он взглянул на возвышающийся монолит. Мысленно произнёс освобождающее слово. Камень упал со страшной силой. Мерлин надеялся, что выкопанная им для маяка яма достаточно глубока. Он так устал, что мог только лежать, касаясь рукой камня, почти без сознания.
Именно прикосновение к камню привело его в себя. Он всегда чувствовал силу, заключенную в камне, но на этот раз биение было иным. Поняв, в чём дело, Мерлин испустил крик облегчения и радости. Получилось! Маяк действовал. Но когда прилетят корабли? Откуда? И сколько?
Он слишком ослаб, чтобы сразу встать, и продолжал сидеть, опустив голову на грудь, опираясь рукой о камень, всё время ощущая мощное биение.
Его привело в себя ощущение опасности. Как будто ветер донёс отвратительный запах. Мерлин поискал ощупью в траве нож — своё единственное оружие. Теперь он слышал топот копыт, крики, которые могли доноситься только из человеческой глотки.
Саксы? Разбойники? Он знал только, что приближаются враги. Поэтому, не вставая, отполз в тень камня. Отсюда ему стал виден весь отряд. Всадники не направлялись прямо к его ненадёжному укрытию. Мерлин понял, что они не решаются вторгнуться
Один из них подъехал со стороны хижины Лугейда, гоня с собой лошадь Мерлина. Мерлин услышал возбуждённые голоса, но не разобрал слов. Он, однако, был достаточно близко, чтобы рассмотреть на двоих всадниках одежду заморских жрецов. Остальные явно были вассалами одного из племенных вождей.
Жрецы подгоняли воинов. Но, невзирая на нетерпеливые приказы, воины не торопились приближаться к священному месту. Древнейший закон, соблюдаемый всеми племенами, гласил: нельзя проливать кровь и преследовать беглеца в Месте Солнца.
Мерлин был уверен, что они ищут его, но причины понять не мог. Артур дал при своём дворе место верящим в Христа, и многие из его приближённых были христианами, но король придерживался либеральной политики Амброзиуса. Когда к нему присоединялись воины, готовые сражаться с захватчиками, он не спрашивал, какому богу они поклоняются. В его окружении были такие, кто склонял колени перед убийцей быков Митрой, другие верили в древних богов Британии.
Кто разрешил этим всадникам преследовать его? Мерлин готов был поклясться, что это сделано без ведома короля. Хотя Артур никогда не был близок к Мерлину, как тот надеялся, но всё же уважал его и иногда прислушивался к человеку, вложившему меч Британии в его руки. Нет, Артур не стал бы преследовать его. Но кто-то ведь послал этих охотников. Мерлин подумал о Модреде. Неужели этот явившийся ниоткуда «племянник» приобрёл такую власть в Камелоте?
Жрецы по-прежнему подгоняли всадников, а воины пятились. И вот серые рясы одни двинулись вперёд. Один поднял символ своего бога — деревянный крест. Оба пели молитву. Мерлин увидел, как меньший из жрецов обнажил меч, хотя это и противоречило всем его представлениям: жрец не может и не должен быть воином.
Почему он должен прятаться, как загнанный зверь? Возмущённый, Мерлин встал и вышел из-за камня. Он выпрямился, как воин, ожидающий нападения противника.
Когда жрецы подошли ближе, Мерлин разглядел их лица. Одного из них он узнал. Это был тот самый жрец, с которым Модред говорил на пиру в Камелоте. Итак, его подозрения оправдываются. Эта встреча — дело рук Модреда.
— Кого вы ищете, люди божьей службы? — спросил Мерлин.
Жрец, державший крест, на языке римлян произносил заклинание против сил Тьмы. Он запнулся, но с яростью продолжил своё пение. Его спутник не поднял меч. Хотя у него были глаза фанатика, он всё же, видимо, не был готов напасть на безоружного.
— Демонское отродье! — воскликнул он, заглушив звуки молитвы.
Мерлин покачал головой. «Вы стоите на месте, которое знало многих богов, — спокойно сказал он. — Большинство из них давно забыто, потому что исчезли те, кто взывал к ним в минуту опасности. Пока люди осознают, что в них есть гораздо большие Силы, способные привести их к лучшей жизни и миру, будут существовать боги. И неважно, как человек называет эту Силу: Митра, Христос или Лаг. Сила остается той же самой. Только смертные различаются, а Сила была, есть и будет неизменной и переживёт даже землю, на которой мы стоим.»