Нет убежища золотой рыбке
Шрифт:
– Вы видели вечером кого-либо из соседей?
– Когда в девятом часу возвращался домой, то встретил Гарри Митчелла, вы его знаете, мы обменялись несколькими фразами. Возвращаясь от жены, я встретил Фрэнка Латимера, вы его тоже знаете, и мы с минуту с ним разговаривали. Это было около девяти часов.
– И больше вы никого не видели?
Здесь была загвоздка. Если Криден скажет о нашей встрече на Восточной авеню, я попаду в незавидное положение.
– Нет, никого.
Голстейн отложил ручку.
– Ну что же, спасибо, мистер Менсон. –
– Не имею представления. – Я встал.
– Вы разговаривали с Горди. Каким он вам показался?
Я не поддался попыткам втянуть меня в разговор:
– Как вы и сказали, человеком заурядным.
Он задумчиво рассматривал меня.
– Нельзя ли немножко поподробнее?
– Ничем не примечательный. Возможно, он что-то представлял как специалист в своей области… Я был занят, его предложение меня не заинтересовало, а значит, не интересовал и он сам.
– Понятно. – Через секунду он продолжал: – По-видимому, он увлекался фотографией. У него была очень хорошо оборудованная комната для этих целей и увеличитель последней модели. Хотя нас и удивила одна вещь. Мы нашли оборудование, но не нашли ни единого образчика его работы. Вы следите за моей мыслью? – Он почесал свой выразительный нос. – У человека с таким хобби ожидаешь найти и фотографии. Правда?
– Это странно, вероятно, он начинал и еще не успел ничего сделать.
Он покачал головой:
– Нет. Ванночками и остальными предметами пользовались. Возможно, что все фотографии унес убийца. В этом случае мы могли бы подозревать, что Горди занимался шантажом. Мне был бы тогда ясен мотив убийства.
– Да. Лейтенант, мне пора ехать в редакцию.
– Конечно, поезжайте. – Он снова посмотрел мне в лицо. – Но, возможно, мне еще придется побеспокоить вас.
– Разумеется, – сказал я и вышел.
Несколько минут я просидел в машине, восстанавливая в памяти наш разговор. Кто бы ни убил Горди, он явно забрал пленку с отпечатками. Меня тревожило, что Голстейн так быстро обнаружил истинный мотив убийства. Я рассказал ему все, умолчав лишь о встрече на Восточной авеню.
Правда, Криден тоже замешан в эту историю, и я полагался на его молчание. Я вспомнил еще одно обстоятельство: Горди якобы приходил по поводу рекламы, а у меня запись того, как он шантажирует меня. Вдруг лейтенант явится ко мне с ордером на обыск? Будет плохо, если пленка окажется у него. Следовало стереть запись, и чем скорее, чем лучше. Я поехал домой. Подбежал к двери и, открыв ее, вошел в гостиную. Еще на полпути я заметил, что ленты в магнитофоне нет. Потом увидел, что на полу возле французского окна что-то блестит на солнце. Маленькая кучка осколков.
Я подошел, чтобы осмотреть магнитофон. Тот, кто забрал ленту, просто оборвал ее. Остался лишь маленький кусочек на второй, пустой кассете. Неизвестный, видимо, боялся и спешил, но теперь у него на руках было доказательство, что Горди шантажировал меня. Здесь могла побывать полиция. Хотя нет. Полиция не взламывает окна. Тогда кто?
Я стоял посреди комнаты и старался остановить нахлынувшую на меня волну страха. Было ясно, что эта пленка представляет для меня не меньшую опасность, чем пистолет и пленка Горди. Конечно, если их найдут. Потом я вспомнил про фотографию, где Линда прячет в сумку украденные духи. Фотография лежала в столе. Я быстро выдвинул ящик. Она исчезла. Меня заставил вздрогнуть пронзительный звонок телефона. Звонила Джин.
– Стив? – В ее голосе звучала тревога. – Вы приедете? У вас тут полный стол работы. И Макс тут дожидается.
Я постарался придать голосу спокойствие.
– Сейчас еду. – Я положил трубку.
Достав платок, я вытер потное лицо и руки. При мысли о редакционной работе мне становилось тошно, но надо было ехать. Неожиданно зазвонил звонок у входной двери. Я выглянул в окно и увидел остановившийся «роллс-ройс» Кридена. Я открыл ему.
– Я надеялся, что застану вас дома. Не беспокойтесь, я отниму у вас всего минутку.
Я пригласил его войти.
Он прошел в гостиную, посмотрел на разбитое окно и повернулся ко мне:
– К вам забрались воры?
– Сейчас это не имеет значения. Послушайте, ваша и моя жена занимались кражами в магазинах. Если мы хотим уберечь их от преследований, а нас самих – от обвинения в убийстве, то нужно молчать. Голстейн уже допросил меня, и скоро наступит ваша очередь. Я не сказал ему, что был на Восточной авеню. Вы поступайте так же.
– Значит, вы уже говорили с полицией?
– Да. Так не забывайте, что нужно молчать.
– Разумеется. – Он прошелся по комнате. – Бог знает зачем эти женщины воруют, словно я ограничивал Мейбл…
– Горди шантажировал вас? – Не дождавшись ответа, я продолжал: – От меня он потребовал двадцать тысяч, а от вас?
Он пожал плечами:
– Восемьдесят.
– Как он связался с вами?
– Остановил меня на улице.
– К вам домой или в офис он не приходил?
– Нет. Когда я выходил из машины, он остановил меня и выложил все, что ему надо.
– Вы собирались заплатить ему вчера?
– Нет, только сегодня. Сначала мне нужно было продать кое-какие акции.
Мы смотрели друг на друга.
– Надеюсь, вы сознаете, что нас обоих могут заподозрить в этом убийстве?
– Да.
– Значит, создавшаяся ситуация требует, чтобы вы покрывали меня, а я вас.
Он снова посмотрел на меня в упор.
– У меня никогда не было оружия. – Он подошел к двери, остановился и оглянулся. – А у вас?
Не говоря ни слова, я смотрел на него.