Нет войне конца (антология)
Шрифт:
— Мой господин, простите меня. Я буду стараться пуще прежнего и прошу только о небольшой помощи, — жирный человечек сглотнул, уже не отводя глаз от юстаэринцев.
Малогарст обхватил череп, служивший навершием посоха.
— Не смотри на них. Я и сам могу убить тебя без труда.
Опершись на длинную, тонкую эбеновую трость, советник тяжело поднялся и, прихрамывая, подошел к логистику. Жирдяй рухнул на четвереньки, но Малогарст, нагнувшись к полу, схватил смертного за клок волос и аугментических интерфейсных кабелей. Затем легионер
— Что сделал бы магистр войны, — спросил Малогарст, глядя прямо в лицо человечку, — окажись он в столь затруднительном положении?
От жирдяя воняло тухлятиной, омерзительной смесью кислого пота и отчаяния. Советник уже не ожидал услышать хоть что-то — похоже, логистик боялся, что неверный ответ будет стоить ему жизни.
И правильно делал.
Однако же, смертный оказался умнее, чем представлялось с виду.
— Магистр войны в любой ситуации нашел бы способ достичь желаемого результата, — прохрипел он.
Малогарст оценил спокойствие человека пред лицом смерти, и это спасло жизнь логистика даже в большей степени, чем его ответ.
— Именно! И неважно, идет речь о свержении лживого Императора или доставке необходимых припасов четырем маловажным эскадрам крейсеров! — легионер выпустил жирдяя. — Убирайся, и впредь выполняй свой долг без жалоб. Если увижу тебя снова, — вырву сердце своими руками.
Отвернувшись, Малогарст направился обратно к стулу возле трона, и с каждым шагом в позвоночнике, сросшемся с тазом, раздражающе вспыхивала боль. Сжав зубы, советник вновь занял свое место.
Боль была одной из постоянных, последнее время присутствующих в жизни Малогарста. Второй неизменной величиной стала ответственность.
А совсем недавно он понял, что возникла и третья.
Незащищенность.
С каждым уходящим днем советник становился всё уязвимее. Его всегда уважали, но никогда особо не любили, а сейчас в легионе царили дикие нравы. Давно подавляемые старые обычаи вновь всплывали на поверхность — жестокий лик Хтонии выступал из-под видимой цивилизованности, навязанной Императором. Война заставила сбросить маски, соперничество среди космодесантников стало более явным и жестоким.
Близость Малогарста к магистру войны вызывала зависть, а «умствования» Кривого в сообществе воинов порождали только насмешки.
Итак, с одной стороны, советник отдалялся от своих братьев. Невеликое дело, если бы в то же время не рос разрыв между ним и Гором — конечно, ни один человек или постчеловек не мог и надеяться близко сойтись с примархом, но двести лет дружбы хотя бы перекинули мостик через гигантскую, фундаментальную пропасть различий.
Но с недавних пор магистр войны слишком вознесся над заботами смертных — особенно после Молеха.
Никто
Но опасность не помешает воину исполнять долг.
— Следующий, — тяжело вздохнув, произнес Малогарст.
Прием шел без пышных церемоний и называния имен просителей — очередного смертного, дождавшегося своей очереди, просто вызывали из вестибюля.
Появился Ракшель, посланник давинцев, разместившийся на борту «Мстительного духа». Мягко ступая по проходу, ведущему к трону, он остановился в десяти метрах от Кривого и низко поклонился.
Малогарст смотрел на посланника без приязни — звезда давинцев давно закатилась.
Затем советник заговорил, не дав получеловеку начать привычно долгую и раболепную литанию восхваления.
— Я сохраню нам немного времени, Ракшель. Если ты собираешься просить о том же, что и в прошлые четыре раза, то ответ прежний: «нет».
Давинец изобразил понимание, что придало комическое выражение его широкому мохнатому лицу. Когда-то Малогарст с презрением смотрел на дикарей-вырожденцев, но с того момента, как Гор объявил о независимости от Императора, легионеру довелось увидеть куда худшие отклонения; к тому же, Кривой узнал, что за уродливой маской часто скрывается мощь.
Теперь советник презирал давинцев в основном за их слабость. Трусливые и коварные, дикари постоянно шептали в уши сильнейшим и всюду искали выгоду для себя. В Эребе они явно нашли родственную душу.
— Этого стоило ожидать, — проглатывая звуки, ответил Ракшель. — Я обязан вновь передать вам, что жречество скорбит, чувствуя себя отвергнутым.
— Твои люди наставляли мерзавца Эреба, — холодно ответил Малогарст. — Радуйся, что ты ещё жив.
— Мы исцелили магистра войны и наставили его на путь, скрытый от вас ложным Императором. Не пренебрегай нами — ты должен признать, какое значение я придаю своему предложению, если всё равно явился сюда, даже предвидя вероятный отказ. Существуют силы, известные нам, знание о которых мы передали Эребу. Давинцы могут поделиться им и с магистром войны, ведь мы обладаем серьезным влиянием на владык творения.
Ответ легионера оказался кратким.
— Силы? Влияние? — Малогарст презрительно усмехнулся. — Магистр войны неизмеримо выше вашего жалкого колдовства.
— Да, силы. Да, влияние. Порой силы бывают пагубными. Порой влияние может использоваться во вред. Варп танцует в тревожном возбуждении, и могучие создания делают свои ходы.
— Нет никого могущественнее, чем великий Луперкаль.
— Неважно, насколько ты силен, всегда найдется кто-то сильнее, — возразил посланник. — Позволь оградить нашего повелителя от могучих врагов, позволь нам предстать перед Гором. Ни ты, ни я не пожалеем об этом.