Нет жалости во мне

Колычев Владимир Григорьевич

– Ну, смотри, – сказал Акулыч и, поджав губы, замолчал.

Они выехали на МКАД, свернули на Каширское шоссе в сторону аэропорта. Промчались мимо поворота на Домодедово, когда машину вдруг занесло на обочину. Они прошли в каких-то нескольких сантиметрах от канавы.

– Эй, что с тобой? – возмутился Игорь.

– Да не знаю, задумался... Или заснул... Ночь сегодня бессонная была...

– Чего так?

– Да все бабы, Игорек, все бабы. Покоя от них нет... Тебя сейчас отвезу, и домой, на боковую... Слышь, ты бы вперед ко мне сел,

а то как будто один еду, так и заснуть недолго.

– Да нет, я лучше сзади.

– Ну, смотри, тебе видней...

Похоже, Акулыч не собирался настаивать на своем. Как будто у него уже появился иной вариант зайти к Игорю сбоку.

Минуты через три у него спустило правое переднее колесо.

– Черт!

Акулыч выражал возмущение, а проявилась радость.

Как будто колесо и должно было спустить... Может, он нарочно съехал на обочину? Что, если там у него заранее был установлен какой-то шип?.. Акулыч – хитрый тип и наглый, от него всего можно ждать.

Он вышел из машины, осмотрел колесо, открыл багажник. Оставаться в салоне было опасно – как бы в спину пулю не получить. Игорь тоже выбрался из машины, подошел к открытому багажнику.

– Твою мать! – не очень убедительно выругался Акулыч. – Компрессор забыл! Сейчас бы подкачали, да в шиномонтаж!.. Ну да ладно, я беру домкрат, а ты давай запаску откручивай.

И домкрат, ключ и монтировка лежали на развернутой газете в глубине багажника. Акулыч забрал их и уступил место Игорю.

Нужно было смахнуть газету, чтобы открыть доступ к запаске. Но на развороте Игорь увидел вдруг снимок – два знакомых лица, одно на переднем, другое на заднем плане. Это фото не могло не приковать его взгляд. Игорь невольно потянулся за газетой, но тут до него дошло, что именно этого и ждет от него Акулыч.

Он резко подался в сторону, и тут же пустоту освободившегося места сокрушила тяжелая монтировка. Акулыч метил ему в голову, но попал впросак. Одной рукой Игорь схватил его за шею сверху, другой – снизу, и с такой силой сжал ее, что хрустнули шейные позвонки. Вряд ли они сломались, но тем не менее сознание Акулыч потерял.

Точно, под курткой у него оказался ствол, правда, без глушителя. Игорь сунул обмякшее тело в багажник, завез его подальше в лес.

Акулыч пришел в себя, но из багажника, как черт из табакерки, выпрыгивать не стал. Игорь наставил на него пистолет, и он покорно выбрался наружу.

– Эй, братан, ты чего? – изображая дикое удивление, пробормотал он.

– А ты чего?

– Да я монтировку всего лишь хотел положить, а ты набросился...

Игорь слегка опустил ствол и нажал на спуск. Пуля попала Акулычу в ногу.

– Ты что ж делаешь, гад? – схватившись за ногу, взвыл тот.

– Да вот, пистолет слишком тяжелый, слегка облегчить захотел.

– Ну, ты...

– Что я?.. А что ты?

Игорь вынул из багажника смятую газету, показал фото грустно улыбающейся Саши, за спиной которой в межкомнатных дверях стоял Алик:

– Что это

такое?

– Не знаю!

Игорь нацелил пистолет на раненую ногу, шевельнул пальцем на спусковом крючке.

– Что это, спрашиваю?

– Ну, ты же знаешь эту бабу! – в паническом ужасе протянул Акулыч.

– Знаю.

– И на Касатона ты охотился.

– Вот это мне уже интересно.

– А мне совсем не интересно. Какого хрена ты устроил всю эту самодеятельность? Думал, мы не узнаем?

– Значит, узнали?

– Более того, узнали, что Касатон открыл охоту на тебя. А за ним здесь, в Москве, такие люди...

– Какие?

– Да такие, что нас всех и оптом и в розницу отымеют... Лучше мы сами от тебя избавимся, чем нас вместе с тобой...

– А это зачем в багажник бросил? – тряхнув газетой, спросил Игорь.

– А это как трах-трава, – сквозь боль горько усмехнулся Акулыч.

– Чего?

– Анекдот такой. Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, а она ему не дает. Ну, он к Бабе-яге, типа, как быть? А она – по три дня лесом, по три дня раком и так двадцать лет кряду собирай трах-траву... Иван двадцать лет собирал, принес, типа, дальше что? А сваришь отвар из трах-травы, поставишь Елене Прекрасной под кровать, она наклонится посмотреть, что это там воняет, а ты ей дубиной по голове – и трахай сколько хочешь!..

– Он ее дубиной, а ты меня монтировкой... И где ты эту трах-траву собрал?

– Да не я... Неважно кто... Ты все равно их не знаешь... В общем, они сказали, чтобы я тебе по-казал, ну перед смертью. Чтоб знал, за что уми-рать...

– И за что?

– Ну, за нее... Типа спалился на ней... Там пишут, что она из Петрополя, ну, в театре там играла, мужа у подруги отбила, сама замуж за него вышла...

– За кого? За этого? – стволом пистолета Игорь ткнул Алику в физиономию.

Он-то думал, что отправил этого урода в преисподнюю. Живуч, падла.

– Ну, не знаю, наверное. Ты сам почитай...

– Прямо сейчас этим и займусь. Решу одну проблемку и займусь...

Игорь поднял пистолет.

– Ну, не надо! Не убивай! – жалобно простонал Акулыч. – Тебе же за границу надо, а ксивы у тебя липовые, в аэропорту заметут...

– Ты же говорил, что качество – супер.

– Ну, обманул, извини!.. Я тебе капитальные ксивы могу сделать, никто не придерется.

– Обманешь! Извини!

Игорь выдавил слабину на спусковом крючке.

– А хочешь, я тебе адрес этой кобылы скажу?– схватился за соломинку Акулыч.

– Какой кобылы?

– Ну, с фото...

– Скажи, – пожал плечами Игорь.

Акулыч назвал адрес, но эта соломинка так и не раздулась до размеров спасательного круга. Сейчас Игоря меньше всего интересовало, где жила Сашка вместе с Аликом.

– Адрес-то ты откуда знаешь? – так же равнодушно спросил он.

– Ну, мне велели узнать. Я через редакцию, ну газеты этой...

– Кому нужен ее адрес? Зачем? Ее что – исполнить нужно?..