Нет жалости во мне
Шрифт:
– Работаю.
– Игорька ловишь... А откуда узнал, что он сюда может нагрянуть?
– Катя твоя сказала. Я в Петрополе был, там Игорька искал, к ней заглянул, она все мне рассказала. Только адрес твой в газете брать пришлось...
– Сказал бы я, что с этой газетой надо сделать... Значит, у Катьки был... Как она? К тебе не приставала? – скривил губы Алик.
– Нет, – удивленно посмотрел на него Эрик.
– А то она у меня такая, любит по мужикам... Пока я зону топтал, ее саму топтали. Но я не в претензии. Передок у нее всегда слабым был...
– Не знаю. Она даже не
– Любит... Проблема в том, что я ее не люблю... Уважаю, да, но не люблю... Понимаешь, брат, никого я в этой жизни не люблю. И никогда не любил... И не хочу уже любить... Мне всего тридцать лет, а я чувствую, что жизнь закончилась... Потому что не должен я жить на этой земле...
Алик снова потянулся к бутылке, но Эрик перехватил его руку:
– Давай пропустим.
– Ты думаешь, я нажрался и пургу несу? Нет, я сам в этой пурге по самое не хочу... Думаешь, почему я с Сашкой не сплю?
– Из-за Катьки?
– Если бы только это... Я с покойницами не сплю, понял! А она – покойница!.. Я ее убил, понимаешь. Вот этой самой рукой убил!.. Она думает, что ее разыграли... Да, Касатон ее разыграл, но я-то не знал, что ствол пустой. Я думал, что реально убью ее. Нажал на спуск, и – пшик... Она живая, но для меня она умерла... Хотя нет, это я умер. И для нее, и для всех... Ты вот Игорька ищешь. А ты меня должен искать. Потому что я ничем не лучше его... Да, Эрик, да, я такой же киллер, как и он. Знаешь, сколько я народу положил?.. Не знаешь. И не надо знать. Я на пожизненный не хочу. Эпизод тебе один открою, ну, чтобы всего пятнашку особого дали...
Алик сидел, опустив голову, и немигающим взглядом смотрел в тарелку под носом – как будто по ней была размазана его судьба.
– У тебя все дома? – как у чокнутого, спросил у него Эрик.
– Думаешь, свихнулся? – горько усмехнулся Алик. – Нет, я правду говорю... Куча трупов на мне...
– И ты в этом признаешься?
Как охотник реагирует на случайно подставившуюся дичь, так и Эрика будоражили незапланированные признания преступников. Колешь бандита на разбой, а он выкладывает на блюдечко труп. Но сейчас он не чувствовал охотничьего азарта. Может, Алик и его клиент. Но ведь это Алик!
– Да, признаюсь!
– Зачем?
– А затем, что на душе тяжко... Места себе не нахожу, маюсь.
– А в тюрьме что, легче будет?
– А в тюрьме я сам буду маяться. А душа свободной будет...
– Но тех, кого убил, этим не вернешь.
– Да мне все равно. Думаешь, мне людей жалко? Нет, не жалко. Не люблю я людей. Никого не люблю... И себя тоже не люблю...
– А убивал кого?
– Ну, Касатон на кого покажет...
– На Касатона работал?
– На какого Касатона? – встрепенулся Алик. – Не знаю никакого Касатона... Ты меня за жабры бери, а его не трогай... У меня родители в Петрополе, у меня Катька... Сашка опять же. Она хоть и сука, но своя... родная. Может, у нее с Касатоном опять наладится. Он ей роль в кино обещал, а она этим только и жила... Нет, не впутывай в это дело Касатона. Я только за себя одного буду отвечать... Ну, чего смотришь на меня, как новые ворота на барана?.. Давай открывай свои ворота, пить будем!
Алик
Эрику вдруг захотелось напиться до чертиков. Он, конечно, знал, что Алик не святой, но чтобы настолько увязнуть в преступном дерьме... Хоть раскаивается, и то хорошо...
– Ну, будем! – чокнувшись, пожелал он.
А может, Алик прозреет и поймет, какую глупость сотворил. Возьмет ствол и пристрелит его как собаку... Может, лучше не стоит пить? А то ведь и момент прозевать можно...
Но выпил Эрик до дна и тут же ощутил, как хмель мутной и вязкой волной омыл сознание.
– Что будем? – мотнул головой Алик. – Не хочу я быть... Вообще ничего не хочу...
– Тебе в церковь надо, говорят, помогает. А еще лучше монахом стать...
– Зачем?
– Ну, покаянные молитвы там, послушание, говорят, что этим грехи прощаются...
– Перед кем грех? Перед богом?.. А как я перед самим собой грех искуплю?.. Если в тюрьме выживу, тогда, может, и подамся в монахи. Сначала перед собой искуплю грехи, а потом и перед богом... Но в тюрьму я не хочу... Хочешь, я тебе признание напишу! Вот все как было, как на духу и напишу. Даже про Касатона все скажу. А потом ты меня грохнешь, ну, типа при попытке к бегству...
– Ты идиот или притворяешься? – не выдержал Эрик.
– Ну тебя к черту! – Алик сокрушенно махнул на него рукой и замолчал, погрузившись в трясину своих грехов.
– Мне все равно, что там было у тебя в Петрополе. Я по Москве работаю, если бы ты здесь что-нибудь натворил...
Алик молча кивнул. Дескать, чего нет, того нет. Хотя это и не смягчающее обстоятельство.
– Да, задал ты мне задачу. Даже не знаю, что делать.
– Наливай да пей, – мотнул опущенной головой Алик.
– Сейчас напьемся, а к тебе Игорек пожалует.
– А вы его конкретно ищете?
– Конкретней не бывает.
– И Касатон его ищет... Менты, Касатон, а мне все по фигу... Да и туфта все это, не появится он здесь. Ему шкуру свою спасать нужно, а не счеты сводить...
– Тебе тоже шкуру свою спасать надо. А ты, напротив, ее под нож подставляешь.
– То он, а то я... Он по жизни козел. А я из-за него таким стал... Думаешь, все-таки придет?
Алик поднялся, подошел к серванту, из обычного ящика вынул многозарядный «кольт», с будничным видом передернул затвор. Эрик напрягся, на всякий случай взялся пальцами за рукоять своего «макара». Алик на него не смотрел, но, похоже, понял ход его мысли.
– Можешь меня пристрелить, – тоскливо усмехнулся он.
– Не дури!
– Тогда Игорька будем ждать.
Он вернулся за стол, на то место, где возле тарелки должен лежать нож, уложил пистолет.
– Ждать будем и пить.
– Мне чуть-чуть, – сказал Эрик.
Но Алик, откупорив еще одну бутылку, налил ему полный бокал, и он выпил до дна.
– Как же так, брат? Я стал ментом, а ты – киллером.
– Это все зона, – глубоко кивнул Алик. – Деградация там. Мозги разжижаются, а пока в норму придут, столько дров наломаешь... Знаешь, давай за дрова выпьем. Пусть они меня там дождутся, – движением головы показал он вверх. – Пусть спросят, а я им отвечу...