Нет звёзд за терниями

Бонс Олли

— Это твоя комната? — осторожно спросил Флоренц. Он ни на что не хотел претендовать, ему и так было хорошо, лишь бы позволялось иногда заходить сюда.

— Ничейная, — ответил брат, помрачнев. — Я когда дом выбирал, вспомнил о наших мечтах, не удержался. А заходить сюда не мог — всё думал о тебе, и так тошно на душе становилось. Ты, если хочешь, здесь и устраивайся.

Мальчишка едва не задохнулся от радости.

— Правда? Спасибо, Эрих, спасибо! Ох, как же я счастлив!

— Я тоже, — улыбнулся брат в ответ. — Жаль, нужно бежать, но вечером вернусь, и уж тогда обо всём поговорим! Ты только никуда не денься, хорошо?

— Куда ж я денусь? — засмеялся Флоренц.

— Мало ли. Я всё боюсь, что ты мне только кажешься. Ты отдыхай, Фло, можешь осмотреть дом или вздремнуть, но не уходи.

Эрих взъерошил встрёпанные кудри мальчишки, а затем вдруг обнял крепко.

— Нет, вроде настоящий, — улыбнулся он, разжимая руки. — Ну всё, я и так непростительно задержался.

Он сбежал торопливо по лестнице, затем Флоренц услышал, как хлопнула дверь. Сразу стало одиноко, и дом без брата осматривать не хотелось — радости вдвое меньше. Но чем ещё можно заняться?

Мальчишка оглядел комнату. Такая большая, куда больше его каюты на корабле! На полу доски, ровные, хорошо подобранные. Один только пол здесь стоит, верно, целое состояние. Неужто разведчики столько зарабатывают? Хотя, должно быть, дом этот — не собственность Эриха, а просто дали в пользование. Обстановка вся с прежних времён, а новому жильцу остаётся только следить, чтобы не ветшала. И всем хорошо: и человеку, и городу.

Кровать широкая, мягкая! Но подушки не мешало бы выбить и просушить, чтобы убрать запах помещения, где давно не жили. Матрас и одеяло, кажется, тоже в этом нуждались. Флоренц взял подушку и нерешительно вышел на балкон, не зная, принято ли здесь таким заниматься. Вон как всё чисто и пусто, ни одной верёвки с бельём. Светлые фасады, колонны, ничем не заставленные балконы — лишь на некоторых столики и кресла. Где же вещи сушатся? Может, в доме есть для такого отдельная комната? Или даже отдельное место в городе, куда ходят стирать?

Пожалуй, нельзя развешивать вещи на балконе. Вдруг это посчитают нарушением городского порядка, нехорошо получится.

Прижимая к груди подушку, Флоренц вышел на площадку. Справа была ещё дверь, он заглянул туда и попал, похоже, в комнату Эриха.

Ну и беспорядок же тут стоял! В распахнутом шкафу виднелись вещи, смятые, брошенные как попало. Одна рубашка болталась прямо на дверце, и на спинке наверняка уже отпечатался след от угла. Из-под кровати ползли брюки, а постель будто и не застилали годами. Фу, и бельё не менялось... Да как же это? Эрих всегда был на редкость чистоплотен и брата к тому приучал, журил за неряшливость. Утирал чумазые щёки, стряхивал пыль с одежды. Сам, бывало, штопал прорехи, не дожидаясь матери, чтоб она не узнала, не отругала. Разве могут люди так перемениться?

Вздохнув, мальчишка отложил подушку в кресло и принялся наводить порядок, как умел. Сперва хотел собрать в отдельную кучу вещи, требующие стирки, но затем понял, что вся находящаяся здесь одежда в этом нуждается, да и не только она. На зелёном покрывале виднелись пятна, нитки из узоров повылезли и болтались петлями, наволочка пожелтела. Что же Эрих так всё запустил? Ох, а может, с водой в городе совсем беда, и на стирку не хватает?

В конце концов Флоренц просто разложил всё аккуратно, развесил. Стряхнул покрывало, расправил постель. Нашёл пару небольших бутылочек, уже пустых, у подушки. Понюхал — ничем не пахло. Маловаты, пожалуй, чтобы держать в них воду, для чего же тогда они? Догадаться не вышло.

Тут напомнил о себе пустой желудок. Эрих не успел рассказать, где хранит съестное, а Флоренцу не пришло в голову о том спросить. Да и не страшно, кухня наверняка внизу.

И она вправду оказалась внизу, только было тут ещё грязнее, чем в комнате. Вся посуда перепачкана, и в ней ничего готового, что можно съесть. Мальчишка открывал дверцу за дверцей в поисках припасов, брезгливо касаясь липкого тёмного дерева, но находил лишь пустые полки. Отыскал ещё что-то сгнившее, неведомо чем бывшее прежде.

Наконец попался комок не крупнее детского кулака, белый и ноздреватый. Подсохший, но без плесени, пахнущий достаточно привлекательно для пустого желудка. Но Флоренц не знал, что это такое и можно ли есть сырым. Он отщипнул немного, покатал во рту языком. Пресновато, но вроде бы съедобно. Так, кусочек за кусочком, всё и съел.

Затем испугался: а ну как Эрих вернётся голодным? Вдруг это и все его припасы, его ужин и завтрак? Что же он, Флоренц, наделал! Ему нужно скорей найти здесь работу, а не жить нахлебником. Об этом он тоже побеседует с братом.

Где просушить постель, так и не удалось понять. Внизу располагались кухня, уборная и ещё одно помещение с тазами и кувшином — вероятно, для купания и стирки. Тут же стоял и невысокий шкафчик с разными принадлежностями, на широкой полке у зеркала лежал гребень, стояла щётка в стакане.

Может быть, верёвка есть во дворе? Флоренц ведь сперва ничего и не заметил, кроме травы. Но дверь оказалась заперта. Наверное, Эрих беспокоился, чтобы гость никуда не делся.

Впрочем, выходить и не было нужды: в окно удалось разглядеть, что никаких верёвок снаружи нет.

А ведь раньше, в прошлом, они мечтали о крыше с площадкой, чтобы лежать и глядеть в небо! Если брату удалось найти дом с балконом, может, и крыша тут точно как в их детских мечтах? Тогда Эрих мог и верёвку там протянуть.

Флоренц отправился проверить, но лестница вывела его к ещё одной запертой двери — не пройти без ключа. Значит, третий этаж недоступен, пока не вернётся Эрих. Ох, ну так и что ж, будто несвежая постель — большая беда! Главное, он теперь в городе, и всё прямо как в мечтах, а то и лучше даже. Почти и не жаль, что с другим миром не получилось.

Интересно, что же теперь станет делать Гундольф. Наверное, тоже в город придёт, не останется же киснуть на корабле со стариками. Вот здорово будет, если и он неподалёку поселится!

Флоренц ждал-ждал, да и задремал. Ведь чем ещё тут заняться? Дом, как мог, осмотрел. Постоял на балконе, разглядывая здания напротив, с изящными колоннами у первых этажей, с лепниной над арочными окнами. Полюбовался на деревья издалека — жаль, не подойти. Вот бы Эрих поскорее показал город!

Проснулся мальчишка от звука голосов. Открыл глаза и в первое мгновение испугался даже, не сообразив, где находится. Здесь всё дышало затхлостью, исчез солёный запах моря с нотками металла. Слева вместо привычного круглого окошка возникла стена, зато в ногах желтел прямоугольник света. И свет этот, разбавляя комнатные сумерки, рисовал над головой высокий потолок — не тот, привычный, о который и стукнуться макушкой можно, если поднимешься второпях. Не металлический, с пятном, напоминающим портрет Эриха, а белый... точно, Эрих!