Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Гундольф решил обходить город слева. Вроде бы ворота, ему говорили, глядят на запад — значит, так будет ближе. И всё-таки он тащился добрый час, а то и больше. Сложно сказать точнее, часы ведь остались в тайнике.
Ворота оказались массивными. Городские выстроили едва ли не целое укрепление из камня, с окнами и крышей. Да и вдоль стены встречались башни дозорных, только не удавалось разглядеть, есть ли кто внутри, а на зов никто не откликался. А Гундольф был бы не прочь узнать, в верном ли направлении движется.
Любопытно, чего или кого горожане опасались, что так заботились о безопасности.
Может, прежде, когда людей в здешних землях жило больше, они бились за это место? Как знать.
Несмотря на раннее время, у железных ворот уже переминалась с ноги на ногу пара мужиков, до того заросших и грязных, что и на людей-то похожи не были. Гундольф невольно поморщился, когда вонь ударила в нос. Мужики поглядели на него недружелюбно.
— Ещё не впускают? — поинтересовался Гундольф, но ответа не дождался.
Пожав плечами, он отошёл и сел у стены, там, куда ветер не доносил запах оборванцев.
Спустя некоторое время раздался скрип, и в воротах отворилось окошко.
— По какому делу? — спросили оттуда, и Гундольф поднялся, чтобы подойти ближе.
— С востоку мы, от Большого Камня, — ответил один из мужиков, волнуясь. Надо же, всё-таки не глухие и не немые. — За вещами пришли, воду да хворост ваши уж забирали, прилетали. Записано ведь у вас?
— Ботинки, пять пар, три ножа и ножницы, так?
— Верно, верно! — закивал мужик.
— Погоди, сейчас поднесу. Со вчера уже вас ждут.
Стражник отлучился ненадолго, а затем принялся подавать вещи прямо через окошко. Мужик развернул заплатанный мешок, сгрузил туда обувь, затем осторожно уложил и ножи с ножницами.
— В ботинку, в ботинку клади! — посоветовал ему товарищ. — А то ж в дыру выпадут.
— Да сам умный, знаю, — прозвучал недовольно ответ. — Нос не суй, свет загораживаешь!
Разобравшись таким образом с поклажей, оборванцы двинулись прочь. Новые башмаки не надели — решили поберечь, наверное. Хоть бы проверили, подойдут ли по размеру!
— А ты по какому вопросу? — спросил страж, переводя взгляд на Гундольфа. Был он немолод и имел такой вид, словно и визитёры, и эта служба, и этот город сидели у него в печёнках.
— К вам хочу, — ответил путник.
— Ха! — фыркнул страж. — Жди тогда.
И захлопнул окошко.
Гундольф застучал.
— Сколько ждать-то? — спросил он, когда створка приоткрылась и в проёме показалось ещё более кислое лицо старика.
— Сколько надо, — ответ прозвучал так, будто за каждое слово стражу приходилось платить из своего кармана. — Госпожа Первая раньше полудня не является.
— Погодите, — упрямо сказал Гундольф, не позволяя окошку захлопнуться. — Можно глоток воды?
Он выпил бы и целую бадью, если б только дали. Но даже глоток сейчас лучше, чем ничего.
— Нет! — зло ответил страж, толкая створку со своей стороны. — Ты никто, тебя, может, ещё и не примут! А ну, руки убрал!
Пришлось послушаться. Воды он, это ясно, всё равно не допросится, зато проблем дождётся, чего доброго. Этих лучше не злить.
Усевшись на прежнее место, Гундольф потёр виски. Голова гудела, воспалённые глаза жгло, но сильнее всего терзал страх, что он впадёт в забытьё и пропустит, когда позовут.
Трудно было вынести, что вот он, рукой подать, город, где есть источники, где столько воды, что даже и рыбный пруд имеется! И госпожа Первая сейчас где-то прохлаждается — спит, небось, в мягкой постели, а потом встанет, умоется, напьётся...
— Эй! — прозвучал негромкий оклик от ворот.
Гундольф обернулся. Уже другой страж, помоложе, махал ему рукой, высунувшись едва не по пояс в окошко.
— Сюда, живее! — подозвал парень, и странник поспешил встать на ноги.
Вид у парнишки был плутоватый. Гундольфу доводилось встречать таких, ещё когда охранял городские улицы. Не злые, но гораздые до любых проделок, подобные ребята попадались на шалостях разного рода. Когда безобидных, а когда и не очень. Так что сейчас Гундольф поглядел с недоверием, не зная, чего ждать.
— Держи! — протянул ему парень флягу. — Пей, да скорее, пока мой напарник не вернулся. Он по нужде отлучился, но долго не задержится.
Гундольф схватил флягу без раздумий, но затем подозрения вернулись. Открутив пробку, принюхался — нет, точно вода.
Но пить не спешил. Сперва повторил себе, что должен сделать всего один глоток. Его пожалели, но это чужая порция. Выпьет, и этот парень останется без воды, может, до вечера...
— Да пей же, — поощрил тот, поняв, видно, его колебания. — Хоть всё до дна, у нас ещё есть. Понимаю, каково тебе, я сам в Зелёный день сюда явился.
Больше уговаривать не пришлось. Жаль только, фляга опустела слишком быстро, хоть Гундольф и пытался не торопиться, растягивал, задерживал воду во рту.
— Спасибо тебе, — сказал он, возвращая ёмкость парнишке. — А что за Зелёный день?
Спросил и пожалел. Вдруг тут каждый про это знает, не хватало ещё подозрения вызвать.
— День месяца, когда никто не работает. И никого, понятно, не впускают, — ответил страж. — Ой!
И притворил окошко спешно. Видно, вернулся его товарищ.
Потянулись минуты ожидания, переросли в часы. Гундольф, чтобы не уснуть, пытался отвлекаться, думать о чём-то. О Грете не получалось.
Его любимая мечта — уютный, тёплый дом — согревала душу в холодные ночи. А тут, в этой раскалённой пустоши, никаких потрескивающих печей воображать не хотелось. Кроме того, мысли отчего-то упорно возвращались к Кори.
Она, конечно, совершила глупость, а затем ей ничего не оставалось, кроме как вернуться в город. Но машина сломалась на горе. Значит, эта дурёха отправилась своим ходом. Как она собиралась дойти от Вершины? Что-то он и не подумал об этом раньше.