Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Чужак без слов поднёс подушку к её лицу, и Кори закусила край.
Какое-то время она пыталась сдерживать крик, но это было бесполезно. Даже средство Леоны не могло притупить ощущения. Оставалось лишь надеяться, что её вопли не разносятся далеко.
Старый мастер, Леон, не мог сделать просто руку. Нет, в этот механизм он постарался вложить как можно больше всего — и нужного, и ненужного.
Колёсико, повёрнутое седым, удлиняло руку ниже локтя. На случай, если понадобится что-нибудь достать, а поблизости не окажется ни крюка, ни палки. Бесполезная, уродливая возможность, и Кори за все годы она ни разу не пригодилась. А даже если бы и пригодилась, имелись причины это не использовать.
Из-за руки и так всё болело к концу дня, а если вертеть регулятор, становилось совсем уж худо. Леон досадовал, говорил, что сумеет поправить. Кори отнекивалась — ей было без разницы, вытягивается рука или нет, и терпеть ещё одну операцию не хотелось. Да и старый мастер — она поняла это позже — не о её удобстве заботился. Леон лишь ставил опыты, учился на таких, как Кори.
Затем он умер, и рука так и осталась несовершенной.
Однако полезным сейчас было не то, что механизм от локтя до запястья растягивался, а то, что обхват его при этом уменьшался. Невзирая на боль, терзающую тело и туманящую разум, Кори ощущала, что затёкшую левую руку уже не так сдавливают ремни. Удалось пошевелить ею и, наконец, вытащить из пут. Седой, по счастью, тут же сообразил вернуть регулятор в прежнее положение.
Это колёсико полагалось вращать медленно, едва заметно, с перерывами, если нужно. Кори не сказала о том своему помощнику, да и не было у них лишнего времени. Теперь ей удавалось держаться лишь на силе воли, поскольку боль не утихала.
Она поднялась, пошатываясь. Дёрнула перчатку — левая рука, онемевшая, слушалась плохо, пришлось помогать зубами. Седой хотел было помочь, но она остановила.
— Отойди. Вы все, от меня подальше!
Труса не требовалось и просить, а остальные послушались с неохотой.
— Что собираешься делать-то? — спросил темноволосый, но Кори не ответила.
В это самое время вернулся охранник. Он шёл не спеша, но как увидел, что творится, бросил кружку и застыл. Видно, не мог решиться, то ли бежать за подмогой, то ли вмешаться самому.
Металлическая кружка упала с грохотом на гладкий пол, расплёскивая воду, и, прокатившись немного, замерла.
— Рафаэлю нужны сведения о городе, — процедила Кори сквозь зубы. — Без меня вам Раздолья не видать. А я ему ничего не скажу.
Она с усилием провернула ногтевую пластину мизинца на пол-оборота. Раскрылся стальной коготь, недлинный, но смертоносный — если знать, куда бить. Кори поднесла мизинец к горлу.
— Ты чего? Не надо! — закричал юный пленник и рванулся вперёд, хотел помешать. Старшие товарищи его перехватили.
— Передай Рафаэлю... — медленно произнесла Кори, глядя в растерянное лицо охранника.
Оно то виделось чётко, то расплывалось, уходя в сторону. Больше всего пленница боялась, что лишится чувств, и тогда прощай всякая надежда.
— Передай, что я плюю на его желания и что он никогда...
Охранник всё же не выдержал. Побоялся ответить головой за смерть такой ценной узницы. Или как там наказывает провинившихся Рафаэль? Наверное, всё же не разбрасывается людьми.
Замок щёлкнул, страж ворвался в камеру, налетел на Кори. В одиночку ни за что бы не справиться, но остальные, не будь глупцами, сообразили. Схватили его и первым делом зажали рот.
— Привязывайте, — скомандовала Кори, стягивая одеяло с ближайшего стола, служившего постелью чужакам.
Как же кстати оказалось, что на этих столах есть крепления. Тут и захочешь дёрнуться, не выйдет. Охраннику нечего было и надеяться, что сумеет вызволиться без чужой помощи.
— Дальше что? — спросил седой, проверяя, надёжно ли заткнули рот новому узнику этой клетки.
— Возьмите его ключи. Проверьте, запер он за собой дверь, когда вернулся? Нужно придвинуть хоть стол... задержать ненадолго тех, кто попытается войти, если вдруг они...
— Полди, Джо, слышали? Вперёд!
— А как мы выберемся, если не через дверь? — спросил с подозрением трус, не спеша никуда идти.
— Воздуховод, — ответила Кори, указывая пальцем на решётку, что находилась снаружи клетки, под потолком. — К нему... тоже придвиньте стол, живее, я едва...
Тут, видно, она всё же лишилась чувств, потому что в следующее мгновение обнаружила себя лежащей на полу, и седой её тряс — так, что даже зубы лязгнули.
— Я говорю, стол... — слабо произнесла Кори.
— Сделали уже. Винты решётки нечем вывернуть. Ключами не удалось, нужен инструмент получше.
Кори поднесла к лицу руку — та дрожала — и взялась за верхнюю фалангу указательного пальца. Один поворот вокруг оси, и кончик пальца сплющился, превратившись в подобие отвёртки с плоским наконечником. Ещё один полный поворот сделал бы наконечник крестообразным.
Грубое подобие инструмента, конечно, не для тонких работ, но сейчас должно сгодиться.
Кое-как удалось устоять и убрать три винта. Темноволосый помогал, поддерживая. Да и рукой, пожалуй, больше действовал он, чем Кори.
Пленники разулись. Каждый, связав шнурки, повесил ботинки на шею. Седой помог Кори надеть перчатку. Чем меньше шума они произведут, тем лучше.
Вдоль стенок широких труб шли перекладины, цепляясь за которые, удобно было карабкаться. Ветер снаружи, несмотря на решётки, наносил пыль, и временами обитатели пещер под грядой чистили засоры. Когда-то и Кори приходилось этим заниматься, и в обычное время преодолеть такой путь не составило бы труда. Но сейчас ей было до того худо, что она порой не понимала, где находится. Спутники лишь чудом тащили её вперёд, да и то потому, что без неё не знали, куда дальше.
Кое-где в воздуховоде встречались клапаны, и Полди — кажется, так его звали — пыхтел и ругался, преодолевая узкие места. Остальные шикали на него. Любые звуки разносились гулким эхом, и хотя предполагалось, что местные в этот час ещё спят, кто-то мог и услышать.
Кори не удалось бы сказать, как много времени прошло, но они всё-таки добрались до выхода. Там тоже была решётка, но возиться с винтами уже не стали. Темноволосый, надев ботинки, вышиб последнюю преграду ногами.
И вот они стояли под небом, лишь начинающим бледнеть. До того, как душная пелена дневного зноя опустится на эти земли, оставалась ещё пара часов. Самое время убраться отсюда подальше.