Нет звёзд за терниями
Шрифт:
Стены за картами оказались тёмно-красного глубокого цвета, оттенка редких морских растений и жарких закатов, и обшиты панелями тёмного дерева. Сколько же им лет, интересно? Сейчас-то во всех Светлых землях, пожалуй, больше не сыскать ни одного дерева для такой цели. Вряд ли те, что в саду, портят ради украшения домов.
Окна, карты — вот, пожалуй, и всё, что тут было интересного. Стол ещё, заваленный бумагами. И чего Эрих запирал этаж, не понять. Может, это важные записи? Так и Флоренц не дурак, не станет же портить!
Мальчишка подошёл к столу, раскрыл наугад одну из толстых книг, лежащую сверху. На обложке чёрным были выведены цифры, а внутри — слова. Имена, как понял Флоренц, и что-то ещё. Не все буквы он хорошо помнил, а некоторые не мог угадать. Гундольф писал не так.
Одно слово повторялось чаще других. Наморщив лоб, Флоренц прочёл буквы, которые узнал, затем поразмыслил недолго. «Назначен», вот что было написано. Наверное, кого на какую работу отправили. А зачем Эриху дома такие записи?
Флоренц пожал плечами и закрыл книгу. Пожалуй, надо бы идти вниз, здесь всё равно больше не на что глядеть. Вот только посидеть напоследок в кресле за столом, воображая себя важным человеком.
Мальчишка обошёл стол — и замер от неожиданности. На полу у кресла стояла сумка вроде той, что была у Гундольфа, только стекло битое. А там, за стеклом — растение с жёсткими листьями, полосатыми, уже чуть подсохшими на концах. Откуда такое у Эриха? Флоренц присел, провёл пальцем по гладкой тёмной зелени.
Может быть, брат эту сумку нашёл? Он ведь разведчик, много где бывает. Нашёл и решил оставить...
Вот только к заплечным ремням был примотан старый выцветший шарф из тонкой ткани, когда-то голубой, хорошо знакомый Флоренцу. Не раз доводилось его стирать, а вот этот шов — крест-накрест — наложила Эмма. Ник тогда зацепился краем за деталь механической жабы.
Значит, Ник добрался до Раздолья. Шарфом, видно, обматывал сумку, прикрывая дыру, чтобы цветок не выпал. Но если обменял цветок, отчего шарф-то не забрал? Вещами они не разбрасывались. Или обновку приобрёл? Так всё равно забрал бы старый, пригодится же. А Эриху цветок зачем?
Эх, и не спросить брата! Нельзя же выдать, что поднимался сюда вопреки его желанию.
Всё ещё раздумывая над тем, куда запропастился Ник, Флоренц выдвинул нижний ящик стола — просто так, поглядеть. Там было полным-полно пузырьков с лекарством. Вот так запас! Бедный Эрих. Долгая, должно быть, болезнь и изматывающая, и нет надежды, что отступит. Нет, всё-таки Флоренц должен устроиться на работу.
Средний ящик звякнул, выезжая вперёд. Тоже пузырьки, только стоят не плотно, отсек заполнен едва наполовину. Да зачем же Эриху такая гора лекарств? Может, боится, что однажды сляжет совсем и не сможет пополнять запас, вот и набирает впрок?
В верхнем ящике лежал всего один пузырёк, почти пустой, и ещё книга для записей, заложенная карандашом. Мальчишка раскрыл её, не вынимая — просто поглядеть. Может, там есть рисунки? Эрих прежде любил рисовать. Только бумаги, конечно, у них тогда не было, лишь земля да прутик, да мелкие камешки, но какие картины получались!
К огорчению Флоренца, в этой книге были одни слова. Слова, слова, а ближе к концу — пустые страницы. Он бы и приглядываться не стал, да только заинтересовался, отчего в каждой записи буквы сперва ровные, а затем едут вкривь да вкось, расползаются, растут. И узнал одно слово, это было имя — «Кори».
Тут мальчишка насторожился, вынул книгу из ящика, положил перед собой. Эрих ведь и раньше упоминал о Кори. Может, здесь написано, отчего юного разведчика стоит опасаться?
С большим трудом, кое-как удалось разобрать фразу. Там было о том, что Кори не умеет читать, и что-то ещё. «На кого тогда он работал? Кто мог его послать?» — написано было дальше. Эти слова, неровные, сползающие вниз по странице, Эрих подчеркнул дважды. Что же за дела у него были с Кори?
Мальчишка подосадовал, что чтение даётся так сложно. Да ещё и брат писал неровно, порой пропуская буквы — не сразу и догадаешься, о чём речь. Нужно пролистать назад, может, там больше сказано о разведчике. А то Эрих держит в неведении, видно, думая так защитить, но Флоренц давно не дитя! До чего раздражает, когда ничем не делятся.
Он перевернул страницу, другую и зацепился взглядом за собственное имя. Ошибки не было, с имени Гундольф начал его учить, каждую буковку Флоренц знал хорошо.
Что же, интересно, писал о нём Эрих? Мальчишка даже на время забыл о Кори, пытаясь разобрать путаные сплетения линий.
«Кошмар не прекращается», — прочёл, наконец, он. Ничего не понял. Да ещё досадно так: пока конец фразы разберёт, уж и забывает, что в начале было. А узнать, о чём писал Эрих, так хотелось! Флоренц вздохнул и взялся перечитывать, бормоча под нос угаданные слова, чтобы не позабыть.
«Кошмар не прекращается, — было неровно выведено на жёлтом листе. — Кажется, видение преследует меня неотступно. Флоренц жив, он жив, и если я напишу это тысячу раз, я запомню. Или мне только кажется, что я его нашёл? Сознание играет шутки? Он не настоящий...»
Дальнейшие слова Эрих зачеркнул густо, а ниже написал только одно слово: «НАСТОЯЩИЙ». Крупно, криво, и навёл каждую букву несколько раз, не попадая дважды по одной линии, даже бумагу прорвал. Так вот что мучает брата ночами! Как же это он до сих пор не может поверить, что Флоренц здесь взаправду? Времени-то прошло достаточно!
Мальчишка перевернул лист, вернувшись ещё на одну страницу назад. Отыскал взглядом своё имя, вчитался, а потом складывал слова мало не вечность.
«Фло теперь живёт в комнате с балконом. Это жестокая месть судьбы — или её подарок? Убитые не должны возвращаться. Я научился отличать видения от реальности, но что если они изменились? Очень убедительное видение. Он вырос. Ест, пьёт. Как живой человек. Он рассказал мне, что Кори выжил. Может ли это быть правдой, или видения одолевают меня? Убитые возвращаются».
Флоренц нахмурился. Эрих, кажется, что-то знал о причинах, по которым Кори оказался в воде.
Но месть судьбы? За что судьба должна мстить Эриху? Как жаль, что брат ничем не делится. Уж Флоренц постарался бы найти слова, чтобы его утешить, успокоить. Хотя бы просто выслушал — уже и от того порой легчает.
Мальчишка захлопнул книгу и вернул на прежнее место. Засиделся он, и хотя Эрих не возвращается так рано, а всё-таки лучше уйти. А то будто в чужую душу влез без приглашения.
Он огляделся в поисках следов, которые мог оставить. Вроде бы всё в порядке, занавеси на местах, книга в ящике. Вышел, снёс ведро на кухню, от нечего делать протёр два окна. Стало, правда, только хуже, а больше воды тратить не хотелось, нельзя. Эрих опять огорчится.