Неукротимый, как море
Шрифт:
Десятью минутами позже Трог распечатывал телекс, направленный Дунканом Александером лично Николасу Бергу, в котором он принимал открытую форму Ллойда и просил без промедления взять «Золотой рассвет» на буксир.
Сообщение заканчивалось следующей фразой:
«По моим оценкам, мы пересечем границу глубин в сто саженей и войдем в территориальные воды США в течение ближайших двух часов».
Пока Николас читал телекс, стоя в защищенном крыле мостика, ветер вдруг попытался выхватить листок из рук и плотно прижал хлопчатобумажную рубашку к груди. Ник вскинул голову и увидел, что ветер резко
Ну вот, Николас сделал все, что мог. «Колдун» шел самым полным ходом, команда деловито занималась подготовкой к буксировке… Теперь оставалось только ждать, но именно это было труднее всего.
Темнота наступила быстро, однако в последних проблесках света нетерпеливым зверем уже поднимался на южном горизонте мрачный гороподобный силуэт. Словно завороженный, Николас смотрел на него. Наконец ночь смилостивилась и спрятала страшное лицо «Лорны» за своим покрывалом.
Ветер взбудоражил поверхностные слои Гольфстрима, превратив течение в сумятицу волн. Он дул не постоянно, а, напротив, налетал шквальными порывами, и тогда дождевые капли пулями осыпали стекла ходового мостика.
Тьма стояла кромешная — ни звезд на небе, ни каких-нибудь огоньков, — и «Колдун» потряхивало на воде, позабывшей, что такое порядок.
— Барометр резко подскочил, — вдруг подал голос Дэвид Аллен. — На целых три миллибара, у нас вновь 1005.
— Барическая ложбина, — мрачно сказал Николас. Классический случай урагана, как по учебнику: узкий поясок высокого давления, служивший границей внешнего кольца исполинской вращающейся спирали истерзанного воздуха. — Мы идем внутрь.
Словно в подтверждение его слов тьма расступилась, небеса вспыхнули огнем тлеющего угля, и море зарделось красным светом, как если бы над ним распахнули дверцу в пылающую топку.
Никто на мостике «Колдуна» не произнес ни слова; люди подняли лица и благоговейно уставились в небо, будто находились на молитве в кафедральном соборе. Над ними проносилось низкое облако — облако, которое горело и сияло зловещим, жутким пламенем. Свет медленно угас, обрел нездоровый бледно-зеленый оттенок, напоминавший мокрую гниль на порченом мясе. Первым заговорил Николас:
— Маяк дьявола… — Ему хотелось объяснить, разогнать суеверный ужас, объявший команду. Они наблюдали всего лишь оптическое явление: лучи солнца, миг назад зашедшего за горизонт, отразились от штормовых туч и упали на море сквозь тонкую облачность барической ложбины. Почему-то Ник не мог найти правильных слов, чтобы сорвать мистический покров с атмосферного феномена, который был частью морского фольклора — зловещий, погибельный маяк, который звал к себе обреченное судно.
Странный свет медленно угас, сделав ночь еще темнее и наполнив сердца мрачными предчувствиями.
— Дэвид… — Николас быстро прикинул, чем бы отвлечь людей. — Радарный контакт установлен?
Молодой моряк с видимым усилием пришел в себя и шагнул к экрану.
— Локатор вконец запутался, — сказал он глухим, подавленным голосом, и тогда Николас сам решил приглядеться.
Вращающаяся полоска подсвечивала на своем пути вихрящуюся массу ложных отражений от неспокойного моря и так называемых штормовых засветок, вызванных электроразрядами в надвигающихся грозовых тучах. Впрочем, контуры Флоридского полуострова и ближайших островов Большого Багамского архипелага были, как всегда, четкими и опознавались немедленно. Они вновь напомнили Николасу о невероятно стесненной обстановке, в которой ему придется маневрировать своим буксиром и чудовищно огромным призом.
В месиве ложных сигналов и прочего шума опытный глаз Ника выделил более плотное пятнышко, находившееся почти на краю выставленного диапазона дальности. Он внимательно понаблюдал за ним в течение как минимум полудюжины оборотов антенны, и с каждой разверткой оно становилось яснее и четче.
— Вот и радарный контакт, — заметил он. — Передайте на «Золотой рассвет», что мы его засекли локатором, дальность шестьдесят пять морских миль. И еще скажите, что возьмем их на буксир еще до полуночи. — Чуть слышно Ник пробормотал очередную моряцкую присказку: — Коли будет на то Божья воля да погоды соизволение…
Освещение на мостике «Колдуна» пригасили до тускло-багрового, чтобы не мешать ночному зрению вахтенных. Четверо из них обшаривали глазами тот сектор, где, как им было известно, должен лежать в дрейфе «Золотой рассвет».
Радар показывал танкер ярким и четким пятнышком, которое сейчас располагалось в пределах двухмильного радиуса, однако с мостика его по-прежнему не было видно.
За два часа, прошедших с момента первого радарного контакта, они успели окончательно пересечь барическую ложбину, так что барометр теперь падал очень круто.
С отметки 1005 он рухнул до 900 и останавливаться не хотел. Идущая с востока погода несла с собой ревущие шквалы. Ветер заранее оплакивал моряков, затянув одну бесконечную, нарастающую ноту, а из-за проливного дождя видимость на всех румбах не превышала нескольких сотен ярдов. Даже сдвоенные прожектора «Колдуна», установленные на пожарной платформе, в семидесяти футах над главной палубой, не могли проникнуть за эти плотные белые завесы.
Николас как слепец нащупывал дорогу сквозь дождливый туман, поминутно меняя шаг винтов и мощность, чтобы осторожно сблизиться с «Золотым рассветом». Приказы рулевому он отдавал холодным, бесстрастным тоном, который резко контрастировал с его бледным лицом и тревожным блеском глаз, обшаривающих взвихренную границу падавшей с неба воды.
Очередной шквал резко ударил в «Колдун». С истошным ревом он подбросил корму буксира, и сквозь разорванную на клочки дождевую завесу Николас увидел «Золотой рассвет».
Танкер лежал именно там, где ему и полагалось быть, хотя ветер уже вовсю давил на высокую надстройку ходового мостика, отжимая судно задним ходом.
На борту горели все палубные и отличительные огни, а пара красных топовых фонарей говорила о том, что судно потеряло управление. Волны, нагоняемые усиливающимся ветром, захлестывали главную палубу потоками белой пены, и со стороны судно выглядело как подводный коралловый риф.
— Обе машины средний вперед, — приказал Николас рулевому. — Подходим со стороны правого борта.
Они быстро сокращали дистанцию, коль скоро теперь танкер находился в пределах визуального контакта. Даже когда дождевая пелена вновь сомкнулась, глаз вполне различал призрачный силуэт и туманное гало дежурных огней.
Дэвид Аллен выжидательно смотрел на Николаса, и тот, не отрывая взгляда от злосчастного судна, бросил:
— Глубина?
— Сто шестнадцать саженей, но падает быстро.