Неуловимый граф
Шрифт:
— Вы ведь не думаете, что я тоже участвовала в этом заговоре?
— Конечно, нет! — воскликнул граф. — И тем не менее, Калиста, вам следовало бы остаться и принять все как есть, а не поступать так безрассудно, убегая из дома!
— Честное слово, это было настоящее приключение! — улыбнулась девушка. — Хотелось бы мне, чтобы вы посмотрели, как чудесно выступал Кентавр, как он вел себя на манеже! Публика заходилась от восторга!
— Я видел, — ответил граф. — Я был на представлении, перед тем как пошел за вами к фургончику.
— Кентавр
— Великолепен!
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила вдруг Калиста с тревогой. — Сможете выслушать кое-какие не очень хорошие новости?
— Что вы на этот раз приготовили? — поинтересовался граф, но незаметно было, чтобы ее предупреждение его особенно взволновало.
— Ваша лошадь — если, конечно, она была записана на скачки, — не выиграла Золотой кубок в Эскоте!
— Боже милостивый! — воскликнул граф. — Я совсем забыл про Эскот! И кто же победил?
— Грей Момус лорда Джорджа Бентинка!
— Повезло Джорджу! — заметил граф. — Ничего удивительного, что он так настаивал на том, чтобы я приберег Делоса для Сент-Лежера!
— А Бестиан герцога Портланда победил на скачках в Сент-Джеймс Палас. Что случилось с вашими лошадьми?
— По правде говоря, — ответил граф, — я слишком беспокоился и был занят поисками одной исчезнувшей особы, а потому опоздал и не успел записать на эти бега ни Зевса, ни Перикла, как вначале собирался, — вот они и не участвовали.
— Так это моя вина! — воскликнула Калиста. — Я уже причинила вам столько неприятностей, что не понимаю, как вы вообще еще со мной разговариваете!
— Я нахожу, что вы прекрасная сиделка!
— Я очень рада, — тихо сказала девушка, — потому что я не знаю, что я могу для вас сделать, чтобы вы простили меня! Мне так стыдно, что я испортила вам жизнь! Право, мне очень жаль!
— Думаю, мои соперники были вне себя от радости, не увидев меня в Эскоте и узнав, что мои лошади не будут участвовать! — с улыбкой отозвался граф.
— Будь вы там, вы обязательно выиграли бы Золотой кубок, — жалобно проговорила Калиста. — На этих состязаниях присутствовала сама королева! В газетах описывают, как она была одета.
— Бога ради, избавьте меня от светских сплетен, — сказал граф. — Лучше уж я послушаю еще какие-нибудь из ваших историй об арабских и берберийских скакунах!
— Я их знаю бесчисленное множество, — ответила девушка. — Некоторые из тех, которые я уже вам рассказывала, скорее всего вымышленные, но я стараюсь собирать любую информацию, все, что только найду о лошадях; я занимаюсь этим с пятнадцати лет. Мне хотелось бы когда-нибудь показать вам альбом, куда я наклеиваю вырезки из старых газет и переписываю всякие интересные факты, которые попадаются мне в книгах, или записываю» рассказы грумов. — Она помолчала. — Но мне никогда не удастся показать вам все это, ведь я… если я не вернусь домой…
— Вы обязательно вернетесь домой, — твердо сказал граф. — Я отвезу вас обратно, и мне кажется, ваша мать будет так рада снова увидеть вас, что она даже не рассердится.
— Почему вы так уверены в этом?
— Ваша мать очень беспокоилась о вас, Калиста, и она сказала мне, что любит вас больше других дочерей, потому что вы больше всех похожи на своего отца.
Девушка широко раскрыла глаза.
— Если бы вы сказали мне это три года назад, я была бы счастлива. Тогда я любила маму всем сердцем и восхищалась ею, мне так хотелось, чтобы она тоже любила меня, но теперь…
— — Теперь? Что же изменилось? — спросил граф, так как она замолчала, недоговорив.
— Я никогда не смогу простить ей того, что она попыталась насильно связать нас друг с другом; того, что она опоила меня снотворным и так недостойно, так коварно и низко хотела завлечь вас в ловушку! — Она опять помолчала немного, потом робко спросила:
— Вам было очень противно? Вы, наверное, страшно разозлились?
Граф улыбнулся.
— Мне кажется, в тот момент я был так ошеломлен и сбит с толку, все это было так неожиданно, что я даже не мог как следует разозлиться. Меня просто потрясли простота и дерзость этого плана.
— Интересно, что подумали лорд Джордж и лорд Пальмерстон?
— Они мне ничего не говорили.
— Но вы, наверное, имеете некоторое представление.
— Если даже и имею, то, во всяком случае, не собираюсь сообщать об этом вам, — ответил граф. — Я отвезу вас домой, Калиста, и постараюсь сделать это как можно скорее, сразу же, как только смогу встать на ноги, и я совершенно уверен, что все это происшествие останется в тайне. — Увидев, с каким выражением она смотрит на него, граф воскликнул; — Боже милостивый, дорогая моя девочка! Не можете же вы разрушить всю вашу жизнь только из-за того, что вашей матери вздумалось поставить маленький, но эффектный спектакль, и выиграть таким образом пари на тысячу гиней!
Мгновение Калиста пристально, не отрываясь смотрела на него, потом встала и прошла через комнату к окну.
— Вы всерьез предлагаете, — спросила она каким-то сдавленным голосом, точно с трудом произнося каждое слово, — чтобы я вышла за вас замуж?
— Абсолютно серьезно, у нас нет другого выбора, — ответил граф. — И поскольку мы пробыли вместе все это время и прекрасно ладили друг с другом, то, как мне кажется, наш брак должен быть удачным. — Девушка ничего не ответила, и, подождав минутку, граф продолжал:
— У нас с вами есть много общего, особенно наша любовь к лошадям. Думаю, вам интересно будет узнать о моих планах выведения чистокровных скаковых жеребцов из тех, что уже гуляют на моих пастбищах или стоят пока в конюшнях, и вы будете с удовольствием помогать мне в этом. — Улыбнувшись, он продолжал:
— С вашей поддержкой я смогу вывести новые, прекрасные породы. Вы будете воодушевлять меня, и, может быть, мне удастся даже вырастить лошадь, которая выиграет восемьсот шестьдесят две скачки, как Эклипс, или тысячу сорок две, как Царь Ирод!