Неумолим бег времени (публицистика)
Шрифт:
Что касается названия, данного укреплению и казачьей станице, здесь тоже трудно докопаться до истины. Археолог В.А. Кузнецов в своём сборнике «В верховьях Большого Зеленчука», содержащем историко-этнографические очерки и легенды, отражающие прошлое, быт, нравы, культуру племён и народов Северного Кавказа, вскользь касается действий генерала И. Германа и названия Баталпашинская. Он пишет, что сейчас трудно сказать, кому первому пришло в голову назвать казачью станицу именем Батал-паши.
Опять-таки, не будучи убеждена в достоверности, скажу, что, по дошедшим до нас сведениям, оно исходит от воли чувственной и романтичной императрицы Екатерины II. Как бы там ни было, название не предано
Поэтому совершенно непонятно высказывание И. Гориславского: «Место, где был разбит Батал-паша, с холопской опаской – не навлечь недовольство властей – стали называть Баталпашинским, так же, как назвали казачий пост и редут». Кто они, эти холопы, – офицеры или служивые? И почему они опасались властей, столь несправедливых, которые вместо того, чтобы назвать и крепость, и слободу Германовской, наименовали её Баталпашинской?
И наконец, о самом главном: что явилось причиной многолетнего запрета Екатерины II и Павла I упоминать имя столь выдающегося героя И. Германа, так блестяще прославившего силу русского оружия? Почему правительством империи в своё время не были приняты всерьёз бредовые, лишённые истины и элементарной скромности выдумки генерала, страдающего манией величия, которые увидели свет только в 1825 году в «Отечественных записках» и которые по сей день, механически воспринимая их, продолжают смаковать обуреваемые чувством национальной гордости некоторые исследователи? Чтобы ответить, проследим дальнейшую судьбу генерала Германа.
В 1799 году, прослужив некоторое время в войсках, расположенных в Литве, затем в Польше, И. Герман во главе десантного корпуса, вошедшего в состав английской армии, был направлен в Голландию.
Когда последняя часть десанта высадилась в окрестностях Бергена, где дислоцировалась союзная армия, главнокомандующий английскими силами герцог Йоркский, чтобы дать отдохнуть русским, изменил намеченное ранее время наступательных действий. Однако своевольный Герман, со свойственным ему упрямством, пренебрёг его приказом. В ту же ночь, с 7 на 8 сентября, таким же образом, как на Кавказе в 1790 году, решил, не поставив в известность английское командование, атаковать французов.
Конечно же, он понадеялся и на сей раз на помощь Провидения, тем более что к утру пошёл мелкий дождь, предвещавший успех. Под покровом темноты его десантники стремительно атаковали крепко уснувшие под шум дождичка французские части, расположенные в трёх деревеньках. И, конечно же, достигли полного успеха. Повторяю, большого мужества и героизма не требуется, чтобы побить лежачих. Удивляет то, что гитлеровские повадки – а Гитлер считал, что для достижения успеха все средства хороши, – были свойственны Герману в те рыцарские времена, когда честью, совестью и мужеством дорожили все, начиная от особ, возглавляющих империи, и кончая унтерами, когда, начиная войну, объявляли: «Иду на Вы!» Но, к великому огорчению генерала И. Германа, фортуна на сей раз изменила ему, а примета с дождичком оказалась роковой.
Застигнутые врасплох французы быстро пришли в себя, собрались с силами, отразили натиск десантников, затем, перейдя в контрнаступление, перебили русских, а побросавших оружие окружили и взяли в плен во главе со знаменитым генералом Германом. Деликатные французы, конечно же, обвинили англичан, которые, «выставив вперёд русских, не поддержали их своевременно».
Император Павел, узнав о пленении Германа, не посчитавшись с его героизмом и прежними боевыми заслугами, отдал приказ об исключении его со службы. Вот ведь какой неблагодарный поступок царя!
Пленный генерал Герман, содержавшийся
Царствовавшие в России помазанники не были людьми случайными. К государственной деятельности их готовили с колыбели, обогащая разными знаниями, воспитывая в духе правдолюбия, духовности и высокой русской традиционной культуры. Наверное, и те же Екатерина II и Павел I обладали способностью оценивать достоинства и недостатки собственных и вражеских военачальников.
Читая воспоминания Н. Хрущёва, я обратила внимание на слово «азиатчина», употребляемое бывшими кремлёвскими слугами после освобождения от ига «азиатов». Оно относилось к Сталину и Берии, в коих были сконцентрированы все самые страшные, самые низкие, самые подлые пороки. И всё-таки они свойственны не только азиатам. Психопатология может проявляться у представителей всех рас, наций и народностей.
Быть может, и в этой моей полемике кто-то усмотрит азиатчину, подумает, мол, кровь заговорила. Считаю необходимым пояснить: мне чужды как шовинистические, так и националистические чувства, потому что меня родила русская женщина. И не абы какая, а праправнучка дворянина Ивана Ивановича Пущина, командовавшего Русским флотом при Екатерине Великой. Но никогда я себя не чувствовала плохо и оттого, что в моих жилах с русской кровью смешалась кровь кавказских узденей. В своей нелёгкой жизни я всегда пыталась, хотя иногда и тщетно, искать правду.
У читателей, а тем более у знатоков этой трагической истории прошу прощения, если где-то допустила ошибочные высказывания и неточности. Но отсебятины и выдумок в своём исследовании я старалась не допустить, считая, что это граничит с моральным преступлением.
«Кавказский край», 1992 г.
Ответ верхоглядам
«Познай себя» – эти слова древнегреческого мудреца были начертаны над входом Дельфийского храма.
Лев Толстой, беря в руки сочинение обратившегося к нему автора, говорил: «А ну-ка, батенька, дай я посмотрю, что ты за человек». И в этом есть глубокий смысл.
Все произведения пишущих, даже самые незначительные, независимо от воли автора, отражают его внутренний мир. Убогим выглядит верхогляд, берущий на себя смелость выступать в роли третейского судьи, если не разбирается в сути предмета. И совсем плохо, когда критикующий, забывая, о чём речь, путает праведное с грешным.
Прожив долгую жизнь, строго придерживаясь сухого закона, чтоб уберечь себя от деградирующего действия алкоголя, я посмеялась от души, когда в бытовой перепалке одна из обывательниц бросила мне: «А ты, пьяница, помолчи!» Также смешно стало, когда читатель И. Будников из Ставрополя в своём отклике «За что платили Батал-паше» («Кавказский край», № 44 за 1992 год) на мою статью «Имя станицы Баталпашинской остаётся загадкой» («Кавказский край», № 27) написал: «Статья Ибрагимовой является не совсем историковедческой, а преследует определённые националистические цели». Разве может быть иначе, если не Иванова, а Ибрагимова выступила в защиту черкеса Батал-паши?