Неутомимые следопыты
Шрифт:
Клубок становился все меньше и наконец размотался совсем. Женька дернул веревку посильнее. Она ослабла — колышек выскочил. Мы снова смотали ее в клубок и опять двинулись вперед. Так и шли мы — Вострецов впереди, я за ним — все дальше и дальше в чащу леса, приближаясь к нашей тайне.
На востоке небо уже посветлело. И с каждым шагом я все больше и больше волновался. Мы прошли еще двести метров на север. Руки мои были исцарапаны в кровь и исколоты хвоей, но я не чувствовал боли так же, как не замечал больше комариных укусов. Все мысли мои были заняты сундуком
— Ну, Серега, — произнес он хрипло, — мы почти у цели.
И в это время над нами погасла «великая звезда», будто задули свечу. Конечно, она не сама погасла, а просто скрылась за сплошной пеленой тумана, выползшего из кустов и овражков. И это когда нам оставалось отмерить только семьдесят один метр — сто аршин к западу.
— Жень, — сказал я, дрожа от волнения, — можно теперь я впереди пойду?
— Ладно, иди.
На этот раз я не стал вбивать колышки, а просто привязал конец бечевки к тонкому деревцу. Потом наметил направление по компасу на запад и крепко прижал к себе отяжелевший, намокший от росы клубок.
Серый туман клубился среди деревьев. Мне казалось, что сделай я еще шаг — и наткнусь на него, как на стену. Из этой стены то и дело высовывалась острая ветка или еловая лапа. Потом все исчезло. Вероятно, мы вышли на поляну. И вдруг нога моя на мгновение повисла в пустоте. Землю словно кто-то выдернул из-под меня, и с отчаянным криком, кувыркаясь, выпустив из рук совсем теперь легкий клубок и компас, я полетел куда-то…
Оглушенный, еще не соображая, что произошло, я лежал среди каких-то бугров. Сильно болела коленка. Саднило локоть.
— Эй, Серега! — донесся до меня откуда-то сверху Женькин голос.
— Здесь я, Женя!.. В какую-то яму угодил.
— Это не яма, — объяснил сверху мой товарищ. — Это обрыв. Ты в какой-то овраг свалился. Ну, ничего, я сейчас к тебе спущусь. Ты только не молчи, чтобы я по голосу нашел. Говори что-нибудь.
— Что говорить? — спросил я жалобно.
— Да что хочешь. Стихи читай… Или пой.
— Сдурел ты, Женька! Сам бы так заковырялся! Послушал бы я тогда твои песни.
Сверху посыпались комки земли, и из тумана, как привидение, возник Женька.
— Вот и я! — ободряюще воскликнул он. — Ноги-то целы?
— Целы. Коленку только зашиб.
— А клубок где?
— Выронил… И компас тоже.
— Надо найти веревку.
Вострецов присел на корточки и стал шарить вокруг руками. Потом он уполз в туман и вскоре появился опять.
— Вот она, веревка. Ты, Серега, не заметил, в какую сторону кувыркался? На запад или нет?
— Только мне и дел было — замечать…
Он уселся рядом со мной на кочку и посмотрел на небо. Потом отвернул мокрый рукав своей куртки и взглянул на часы.
— Ничего, недолго осталось ждать. Скоро солнце.
Тихо плыл передо мной туман, словно я сидел на облаке, и оно покачивалось и тоже несло меня куда-то все выше и выше…
Внезапно туман передо мной, клубясь, взвился вверх, как пар над кипящим чайником. Совершенно ясно я увидел мохнатые лапы елок, белые стволы берез, оранжевые сосны. Над березами, над соснами и елками высилась вершина дуба. Почему мы вдруг опять очутились возле него. Я тотчас же узнал Большой дуб. Где овраг, по склону которого я катился кувырком вниз?
Я обернулся к Женьке и чуть не закричал от ужаса. Вместо Вострецова передо мной стоял косматый старик с длинными, до самой земли, руками. На старике были рваные лохмотья, которые колыхались, как туман. «Иди сюда…» — позвал меня старик, и голос его прозвучал как в пустой бочке. Ноги мои словно примерзли к земле. Я не мог двинуться с места. Тогда старик засмеялся и нагнулся, шаря перед собой длинными руками. И я увидел, что возле него зияет глубокая яма, до краев наполненная красной, будто кровь, спелой клубникой. Он стал доставать ягоды из ямы и швырять ими в меня, целясь в голову, в плечи. Я увертывался, а старик все швырял и швырял, спрашивая: «Хватит тебе? Хватит?.. Хватит?..»
В ужасе я закричал изо всех сил, и от этого крика страшный старик исчез. Вместо него я увидел Женьку. Он смеялся и тряс меня за плечо.
— Хватит спать, хватит! — кричал он мне в самое ухо. — Солнце уже взошло. Хватит спать, Серега!
Я очумело смотрел на него и вокруг. Туман и впрямь исчез. Я все еще сидел на дне глубокого оврага. Далеко ввысь, под самое небо, уходили крутые склоны, поросшие кустарником. А сверху заглядывали в овраг мохнатые елки. Что-то знакомое почудилось мне в этих сумрачных елях, в этих крутых склонах.
— Женька! — вскрикнул я. — Это же Волчий лог!..
— Точно, — отозвался мой товарищ. — Волчий лог и есть.
Несколько минут я еще не мог очухаться. Но лопата, которую Женька сунул мне в руки, была настоящая. Значит, страшного старика и яму с клубникой я видел во сне? Но как же я заснул? Спать-то мне совсем не хотелось.
Женька взял вторую лопату и поплевал на ладони.
— Ну, Серега, даешь сундук!
Находка
Женька орудовал своей лопатой очень ловко, далеко отшвыривая комки земли. С каждым взмахом лопаты яма становилась все глубже и шире. У меня получалось хуже. Я старался поддеть на лоток побольше, но пока размахивался, чтобы отшвырнуть землю, она вся ссыпалась назад в яму, а то и мне за шиворот. Попадало и Женьке. Один раз, не рассчитав замаха, я осыпал его землей с головы до ног. Минут пять, должно быть, он отфыркивался, отплевывался и ерошил волосы, вытряхивая из них песок.
— Знаешь что, копатель, — сердито произнес он, — посиди-ка, я один поработаю.
Он стал копать один, а я ждал, заглядывая в яму, не покажется ли крышка сундука. Когда Женька утомился, за лопату взялся я. Яма была уже глубока — почти мне до колен. А я углубил ее еще на полтора лотка лопаты. Но сундук что-то не показывался.
— На месте того разбойника, — сказал Женька, — я бы ни за что такое место не выбрал. Уж если закапывать, то вон там, на откосе… — он показал на склон оврага, где торчал одинокий кустик.