Неведомые тени
Шрифт:
— А ты за двадцать лет от такого отвык? — печально усмехнулась Лео. — Подумай, каково сейчас ребятам… Они там… Лёх, — Лео сама вздрогнула от произнесенного вслух имени. Запнувшись, посмотрела мне прямо в глаза. — Артем, все переживают. Очень. Они должны знать!
В помещении вдруг стало невыносимо душно, очень захотелось на воздух. Даже если там дождь.
— Пойдем? — поднеся браслет коммуникатора к терминалу оплаты, я поднялся из-за стола. — Пройдемся.
Лео тоже встала. Кабинет был маленьким, так что сейчас мы почти касалась друг друга. Не удержавшись, я коснулся
— Я так по тебе соскучился…
— Не надо, — резко отстранилась Лео. — Это… это не настоящее. Ты — не он. Ты — другое.
Сердце билось где-то в горле. Разочарование волной прошлось от груди куда-то вниз, к животу, выморозив по пути руки. Стремясь как можно быстрее оказаться снаружи, я сделал шаг к занавеске, закрывавшей кабинет, и тут ощутил легкое прикосновение к предплечью. Замер, боясь спугнуть.
— Ты другое, — прошептала Лео. Ее рука дошла до плеча, скользнула по щеке, прикоснулась к старому шраму.
Я, затаив дыхание, следил за выражением ее лица. Оно медленно менялось. Раздражение, недоверие, сожаление, надежда… Наклонившись, я осторожно коснулся губ Лео, убедился, что она не против, обнял, прижал к себе. Ощутил на лице ее легкое, слегка подрагивающее дыхание. Оно сводило меня с ума.
Не было никаких лишних двадцати лет. Я снова стал Лёхой, безумно влюбленным, безумно счастливым. И абсолютно другим…
* * *
Родители признали меня практически сразу. Им было все равно, как так получилось. Главное, что сын жив, кушает хорошо, выглядит здоровым, а все остальное, сколь бы фантастичным оно ни казалось, их не интересовало. Я пытался рассказать, но быстро понял, что для разговоров есть более важные темы: здоровье отца, новое вязание матери и удалась ли тушеная курица. Курица, кстати, была великолепна.
Уходить от родителей я не спешил, хотелось подольше остаться в почти забытой квартире, где вырос. Здесь было спокойно, уютно. А за порогом притаилась неизвестность, показывая мне свой длинный язык. Лео настаивала, что я должен все рассказать ребятам. У меня на этот счет было вполне твердое противоположное мнение. Но… оказавшись с ней рядом, я потерял всякое желание отстаивать свои позиции. Наша вчерашняя встреча вывернула меня буквально наизнанку. Теперь я хотел только одного — чтобы Лео была рядом. Если для этого надо снова отдать себя в руки ученых, ставить на себе эксперименты, что ж, я готов. Тем более, как вчера заметила Лео, мне к этому не привыкать.
Кажется, я задремал на диване, уронив на себя мамино вязание. Мне снилось, как я выплываю из глубины. Из омута, в котором утонул давным-давно. Как сверху, оттуда, откуда пробиваются солнечные лучи, ко мне тянется множество рук, готовых помочь, выдернуть меня из воды. И я плыву. Гребу руками туда, наверх. К солнцу, небу, этим рукам.
— Лёшенька, — мама потрепала меня по взлохмаченным волосам. — Ты у нас ночевать останешься?
Чуть-чуть не доплыл…
Я улыбнулся, стряхивая сон.
— Нет, к сожалению, мне пора в Москву.
— На ночь
После ужина я заехал к Лео в гостиницу.
— Что решил? — спросила она, едва открыв мне дверь.
— Сдаюсь, — улыбнувшись, я поднял руки. — Расскажем ребятам, а дальше разберемся.
Попытался обнять Лео, но она, уперев мне в грудь ладонь, отстранилась.
— Артем…
То, как она меня назвала, уже не предвещало ничего хорошего, но я по инерции все еще продолжал улыбаться.
— Что случилось? Голова болит?
— Нет… То есть — да, но не в этом дело, — Лео махнула рукой, как бы убирая с лица невидимую прядь. — Я долго думала, как нам быть дальше. И поняла, что пока не могу воспринимать тебя как Алексея. Умом все понимаю, но не могу. Мне нужно время, чтобы принять случившееся.
Очень захотелось закурить.
— Значит, в Москву ты со мной не поедешь? — внезапно охрипшим голосом на всякий случай уточнил я.
— Пока нет. Еще какое-то время побуду в Питере, хочу посмотреть город. Почувствовать его. А дальше посмотрим.
Сухо кивнув Лео, я развернулся, чтобы уйти, но она удержала меня за локоть.
— Подожди, — сейчас ее лицо выглядело смущенным. — Не злись. Я хочу, чтобы мы были вместе, правда. Просто не могу вот так, резко принять, что ты — это он.
Вот что теперь делать? Обнять — нельзя, уйти теперь тоже нельзя, обидится. Я осторожно провел тыльной стороной ладони по ее волосам.
— Проводишь в аэропорт? У меня утром совещание в Космическом управлении, а потом встреча с Координационным советом.
— Да, конечно, — перехватив мою ладонь, Лео сжала ее пальцами. — Только мне нужно переодеться, подождешь внизу?
Дверь закрылась. Спустившись в холл, я пристроился за одним из столиков, активировал коммуникатор, полистал переписку. Мысленно извинившись перед пилотом, перенес запланированный на утро спецрейс на ближайшее время. Лео спустилась в эффектном светлом плаще, выгодно подчеркивающим ее изящную фигуру. Пожалуй, зря я поторопился перенести рейс.
Почти всю дорогу до аэропорта мы обсуждали, где лучше организовать встречу с ребятами. Использовать кабинет в Космическом управлении казалось мне слишком претенциозным, встретиться в ресторане или снять конференц-зал — неуместным. В итоге сошлись на том, что проще всего перехватить ребят на орбитальном хабе.
С работы мне, видимо, придется уходить. После того как все будет обнародовано, вряд ли удастся сохранить должность и полномочия. Ну что же, вся жизнь — это выбор. Утром выбираешь носки, днем — котлету или сосиски, а к вечеру доходит очередь и до более глобальных вопросов.
Райли и компания очень удивились, что представитель российского Космического Управления настаивает на личной встрече с ними, но протестовать не стали. Прибыть на орбитальный хаб они должны через три недели, вот ровно столько у меня и осталось, чтобы подчистить все хвосты. Так что я работал, как никогда, стараясь все успеть. И когда Лео написала, что заглянет на неделю к родственникам, а оттуда сразу полетит на орбиту, даже вздохнул с облегчением.