Неведомые земли и народы Севера[Без иллюстраций]
Шрифт:
Заметный след в гиперборейском вопросе оставил шведский ученый Олаф Рудбек (1630–1702). Он был талантливым анатомом, ботаником, художником и писателем, оставившим после себя несколько произведений. Одно из них — трехтомный труд на латинском языке под общим названием «Атлантика» — «Atland eller Manheim, Atlantica sive Manheim, vera Japheti posteriorum sedes et partia» (Упсала, 1690). Вероятно, под влиянием Иордана и Диодора Сицилийского он отождествил древнее готское (то есть шведское, по его мнению) государство с мифической Атлантидой и Гипербореей, утверждая, что «Северные земли, включающие в том числе Швецию, были изначальной родиной мира, называемой греками Туле, Огигией, Гипербореей, Меропией, садом Гесперид и Атлантидой. И поэтому роль народа, ведшего за собой человечество,
Профессор красноречия и заведующий кафедрой археологии в Упсальском университете Олаф Верелиус (1618–1682) был большим знатоком скандинавских древностей, особенно исландских саг, которым посвятил несколько трудов. Верелиус тоже, как и Рудбек, считал, что шведы происходили от готов, а те, в свою очередь, от гипербореев. Он был учеником шведского философа и поэта Георга Штэрньельма (1598–1672). При переводе и анализе исландских саг, он часто указывал на скандинавское происхождение гипербореев. После смерти Штэрньельма, в 1685 году, был издан его трактат о гипербореях под названием «De Hyperboreis Dissertatio», где поэт доказывал, что Скандинавский полуостров — это Гиперборея, описанная в древнегреческих мифах, а сами свей — это гипербореи, от которых греки получили своих самых древних богов. По Штэрньельму, древнегреческие культы имеют скандинавские истоки, а храм в Упсале, не что иное, как храм Аполлона. Более того, он отождествил солнечного бога Аполлона с Одином, а сына Одина Ньёрда — с Нордом, который в греческом переводе стал Бореем.
Стоит отметить, что Штэрньельм, в свою очередь, был почитателем и последователем другого идеолога гиперборейского прошлого Скандинавии — Юхана Буре (1568–1652), известного языковеда и собирателя памятников рунического письма.
Как считает шведский исследователь Юхан Нордстрэм, внимание Ю. Буре могло привлечь сочинение нидерландского географа Иоанна Горопиуса под названием «Origines Antwerpianae», о котором упоминалось выше. Причем, повторимся, именно он стоит у истоков современной истории «гиперборейского вопроса» в Европе. Позже, когда Ю. Буре изучал его труд, то на одной из страниц сделал пометку: «Надо быть безумцем, чтобы не понять, что Гиперборея — это Скандия». Естественно, ему тут же пришла мысль, что древняя история свеев тесно связана с античными преданиями о гипербореях. Знаток не истории, а языковедения, Ю. Буре первым усмотрел в языческом храме в Упсале, о котором упоминал Адам Бременский, храм Аполлона Гиперборейского, сделав вывод, что все древнегреческие культы имеют скандинавское происхождение. Так что Ю. Буре можно назвать отцом шведской «гипербориады», продолжавшейся несколько столетий.
Для российских ученых и писателей данная проблематика была тоже актуальна. О Гиперборее высказался известный поэт и драматург Василий Васильевич Капнист (1757–1823). Капнист много печатался в различных столичных журналах и в одном из них в 1815 году опубликовал большую статью «Краткое изыскание о гипербореянах» (1815) 173, где пришел к смелому и одновременно неоднозначному выводу: русский народ является прямым наследником древней Гипербореи, неотделимой от Атлантиды.
Имел ли Капнист какие-то серьезные сведения о северном материке? В. Н. Дёмин полает, что возможно поэту удалось узнать о «секретной экспедиции» на Север, посланной императрицей Екатериной II, на поиски легендарной Гипербореи 174.
Действительно, известно, что 4 мая 1764 года Екатерина II подписала секретный указ, повелевающий в кратчайшие сроки тайно снарядить и направить к Северному полюсу
В начале мая 1765 года, сразу после ледохода на Северной Двине, на трех специально построенных и приспособленных для плавания в ледовых условиях судах, экспедиция вышла в Белое море. Секретность ее конечного задания была абсолютной. Чичагову предписывалось только при выходе в Ледовитый океан вскрыть секретный пакет с письмом, чтобы узнать истинное задание императрицы. В письме указывалось плыть на Северный полюс. Кроме того, в нем были наставления нашего земляка М. В. Ломоносова с его «Примерной инструкцией морским командующим офицерам, отправляющимся к поисканию пути на восток Северным Сибирским океаном». По версии Дёмина, Ломоносов мог внушить мысль императрице, которая якобы тогда мечтала об «эликсире молодости», найти легендарную Гиперборею, хранившую ключи ко многим тайнам природы.
Дёмин считает, что чудесную историю северного материка императрица могла узнать от молодых масонов, «пытавшихся всячески втереться в доверие» к ней. От масонов же будто бы Екатерина восприняла идею о существовании в полярных морях, примыкавших к Российской империи, потомков «блаженных» гипербореев, наследников сакральных знаний и, конечно, хранителей секретов вечной молодости. А так как Ломоносов с масонами не ладил, то сведения о Гиперборее он получил из иных источников — «из древних поморских сказаний и легенд».
На наш взгляд, Ломоносов никоим образом не мог получить эти сведения из «древних поморских сказаний и легенд», так как ни в одной из былин или, как у нас говорят, старин, не найти упоминаний о Гиперборее. Во-вторых, М. В. Ломоносов, сам родом с берегов Белого моря, не раз ходивший на судах с отцом в суровые воды Гандвика, преследовал всего лишь одну важную цель, позднее выразившуюся в его актуальном до настоящего времени призыве: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном». Главную задачу экспедиции он видел в том, чтобы отыскать «возможный проход Сибирским океаном в Восточную Индию». Ломоносов поручал капитану Чичагову найти прямой проход на Камчатку именно через Северный полюс, полагая, что полюс земли был свободен ото льда и потому что этот путь значительно короче, чем, если идти вдоль северного побережья России.
В-третьих, с подобным заданием с Камчатки была отправлена другая полярная экспедиция, Левашова и Креницына, направленная российским правительством на Тихий океан для отыскания северного прохода, только с другой стороны. Ломоносов дал ряд поручений Чичагову, что надо было делать в случае их встречи в полярных широтах. Стоит еще отметить, результатов экспедиции М. В. Ломоносов так и не узнал: 15 апреля 1765 года, незадолго до выхода судов в море, он скончался175.
Первая попытка Чичагова пробиться к Северному полюсу не достигла цели. Три судна под его командованием, названные по именам участников, «Чичагов», «Панов» и «Бабаев», имеющих усиленную двойную бортовую обшивку и запас провианта на 6 месяцев, в районе Шпицбергена достигли широты 86 градусов, но, встретив непроходимые льды, вернулись в Архангельск. Вторая попытка, совершенная на следующий год, тоже не увенчалась успехом. Суда Чичагова сумели достичь только 80-градусной широты и, чтобы не оказаться затертыми в сплошном льду Северного океана, снова вынуждены были вернуться. В рапорте Адмиралтейской коллегии В. Я. Чичагов сделал заключение о невозможности прохода в Тихий океан через Северный полюс. Тем самым он опроверг предположение Ломоносова о чистом море севернее Шпицбергена. Но и не нашел Гиперборею, которую он, собственно, как видите сами, и не собирался искать.