Неверная. Костры Афганистана
Шрифт:
У входа нас уже встречал Исмераи. Он разговаривал по мобильному телефону, но, когда мы выбрались из «лендкрузера», закончил разговор, широко заулыбался и, сердечно пожав нам обоим руки, пригласил войти в дом.
Зрелище, открывшееся моим глазам, меня почти ослепило.
За двумя большими деревянными дверями, перед которыми поджидала своих владельцев куча сандалий, оказался огромный холл с восемью белыми кожаными диванами – по четыре с правой и левой стороны. Джорджия присела на один из них и начала снимать обувь. Я свои
В конце холла виднелась огромная лестница, расходившаяся в двух направлениях, чтобы снова сойтись на втором этаже. Там, за деревянными перилами галереи, я разглядел множество дверей, ведущих во множество комнат. Маленький человечек ростом с ребенка, взявший наши сумки, поднялся с ними туда и исчез.
Возле лестницы, левее холла, пол был приподнят и покрыт золотым ковром. Там, на лазурно-голубых подушках, восседали четверо смуглых мужчин в коричневых пакулах и коричневых пату. Они смотрели большой телевизор и выглядели так, словно находились у себя дома.
Когда мы, разувшись, подошли к ним, все четверо встали и поздоровались с Джорджией. Она, похоже, уже была с ними знакома, и они как будто обрадовались ей, только мягко отчитали за долгое отсутствие. Затем предложили сесть на место почетного гостя – самую дальнюю от двери подушку. Я пробрался за ней в конец возвышения и сел неподалеку, но не слишком близко, потому что был уже не младенец и хотел, чтобы мужчины это поняли.
Принесли зеленый чай и стеклянные блюда с изюмом, фисташками, миндалем и сладостями, и к нам присоединился Исмераи, а остальные гости подсели поближе к телевизору, хотя звук был выключен.
Вне нашего дома, под защитой этих стен, Исмераи держался с Джорджией по-другому, куда более официально, и я прекрасно знал почему – из-за посторонних людей, присутствовавших при встрече.
Пусть Джорджия и Исмераи были друзьями не первый год, друзьями они были в Афганистане, а это означало, что существуют правила, которым они обязаны следовать. И главное из них – с женщиной нельзя держаться на равных, даже если она иностранка.
С женщиной нехорошо шутить и смеяться – это выглядит как слабость, от которой остается всего один шаг до получения удовольствия от общества разукрашенных браслетами афганских мальчиков-танцоров.
Так что поведение Исмераи меня не удивило, он, в конце концов, был пуштун, а вот перемена в Джорджии впечатление произвела. Когда Исмераи приезжал к нам в дом, она вечно его поддразнивала, но сейчас была вежлива и почтительна и не пыталась заговорить с другими мужчинами, пока те не заговорят с ней, чего они делать, судя по всему, не собирались.
У нас сидеть с мужчинами позволяется обычно только женщинам, которые состоят с ними в родстве, и Джорджию здесь терпели лишь потому, что она была иностранка.
А иначе пребывать бы ей в другой части дома, где
Хаджи Хан – в Шинваре, так сказал нам Исмераи за чаем и угощением, объясняя, почему мы здесь не застали хозяина, приехав в его дом .
– В горах сигнал работает плохо, – он смущенно улыбнулся Джорджии и с извиняющимся видом взглянул на ее молчавший мобильник. Джорджия пожала плечами, словно это ее не слишком беспокоило, и я ей почти поверил.
– Спасибо вам за то, что пригласили нас, – ответила она, – особенно за то, что откликнулись так быстро.
И когда она это сказала, я вдруг сообразил, что Джорджия наверняка звонила Исмераи еще утром, когда я не слышал, и щеки мои снова запылали от стыда – ведь теперь о том, что я натворил, уже знали все, даже мои друзья, живущие за тридевять земель от нас, в Джелалабаде.
Поэтому, когда перед нами появился обед и Исмераи пошутил, что слугам «лучше держать ножи подальше от мальчика», я не засмеялся.
– Хочешь об этом поговорить?
Джорджия закурила сигарету, решив сделать передышку, после того как побила меня пять раз подряд в карамболе – индийской настольной игре, в которой два игрока гоняют по деревянной доске ярко раскрашенные шашки, стараясь попасть ими в четыре лузы по углам. Для женщины она играла в нее невероятно хорошо.
– Не знаю, – честно ответил я, догадываясь, что Джорджия пытается понять причины моего поступка. – Может быть.
– Иногда это помогает – поговорить, особенно на трудную тему, – слегка надавила она, вертя в руках коробку спичек. – Так можно изгнать злых духов из своего разума.
– Наверное, – сказал я, хотя и был уверен, что живущие в моем разуме дьяволы слишком сильны, чтобы победить их магией разговора. – Ладно. Попробую.
Задолго до того, как я родился, мои мать с отцом поженились и произвели на свет Билала, моего старшего брата.
Спустя три года, когда русские собирались начать свою долгую дорогу домой на тех же танках, на которых приехали в Афганистан, – родители отпраздновали рождение сестры Мины. На пушту ее имя означает «любовь».
Еще через несколько лет появился Йосеф, второй мой брат, а потом, когда в доме уже было тесно от детей, родился наконец я. Такова была наша семья когда-то – большая и счастливая.
Затем, один за другим, как опадают листья с дерева, мои родные начали умирать.
Первым ушел Йосеф – его укусила собака, и на следующий день он перестал есть. Я был еще совсем маленьким, когда мы потеряли его, и этого своего брата не помню, но мама говорит, что я немного похож на него и что Аллах забрал его, поскольку в раю Ему не хватало яркого солнечного света.